После окончания военного училища я был направлен для прохождения службы в город Советская Гавань (Императорская). Поселили нас, молодых офицеров, в парашютном классе. Это было здание барачного типа, сложенное из тонких бревен без утеплителя. Был январь 1951 года, ветер гулял по длинной промороженной комнате, под ногами похрустывал снег. Постоянно топилась печь, но тепло держалось только около топки.
Пришел май, стало пригревать солнце. На улице было теплее, чем в нашем застуженном жилище. И мы после полетов старались куда-нибудь убежать из этого постылого для нас дома. Но бежать было некуда: чайная на Сортировке да забегаловка на железнодорожном вокзале и клуб «ЖД», в котором через день по вечерам крутили фильмы, а по субботам и воскресеньям устраивались танцы, где мы, молодые офицеры ждали очереди, чтобы потанцевать с единственной женщиной – тетей Машей-буфетчицей, – грузной, упитанной дамой, всегда поддатой, с крупным бюстом, утиным носом, большими зелеными глазами и очень широким ртом от уха до уха. Ярко накрашенные губы делали лицо ее устрашающим. Но что в ней привлекало, так ее неунывающий характер, она беспрестанно залихватски смеялась. И спасибо ей, никому не отказывала в танце, а если кто желал, то могла и приголубить. Мы как-то сразу разбились на группки. Одна группа сидела дома и никуда не ходила, даже в кино, эти увлекались сбережениями. Другая группа просаживала всю получку за неделю, а третья группа вела цивильный, я бы сказал, по тем условиям более интересный образ времяпрепровождения. Нас было шесть человек, и заводилой у нас был Саша Падалко. Пропустив по 150 грамм и не более, мы отправлялись на танцы, а с танцев с песнями, дружно, без потерь домой. Мимо нашего жилья проходила главная дорога на аэродром. Она была высоко поднята, а по бокам шли глубокие канавы.
К маю снег почти кругом подтаял, но остались высокие сугробы за строениями с северной стороны, да появились канавы, доверху наполненные грязью. Первого мая, вернувшись со «скачек», мы не обнаружили Володю Феофилова. Мы с ним учились в одной группе. Он был среднего роста, русоголовый, с яркими голубыми глазами, предлинными ресницами. Общительный, честный, принципиальный. Любил спорить до посинения. Кто-то сказал, что пошел в гости к своему другу. Рано утром 2-го мая я побежал на завтрак в столовую. Прошлепав по лужам несколько метров, я обратил внимание, что с края канавы выделяются пузырьки, подошел ближе. Смотрю, в канаве видна рука. Нагнулся, смотрю – чуб волос. Потащил за чуб и рукав, поддается. Вытянул голову из канавы. Узнал: Володя Феофилов. Вернулся в общежитие, разбудил ребят. Вытащили. Занесли в помещение. Откачали. Потрясли за ноги, вылили воду. Кое-как сделали искусственное дыхание. Открыл глаза. Раздели. Был он в парадной форме. Вся одежда оказалась пропитанной грязью. На нижнем белье не было ни одного белого пятнышка. Укутали. Напоили чаем со спиртом. К вечеру оклемался. Удивительно: ни чихал, ни кашлял. Мы были молоды, и организмы наши были крепки. Что случилось? Оказалось, его друг пригласил на день рождения жены. Вечеряли, вечеряли, решили поспорить: кто больше выпьет. Гуляли всю ночь. К утру за Володей было шесть бутылок «Шампанского». Выбрался из гостей и поплелся к общежитию. За проходной свалился в канаву. Одним словом, около трехсот метров полз по канаве, полной грязи и талого снега, пока не выбился из сил.