Спрашиваю, что с поселком, где люди. У деда навернулись на глазах слезы, поморгав, ответил: «Ушли люди. После войны пленные японцы построили этот городок, до этого, как рассказывали старожилы, жили тут староверы, большая была деревня. Как только стали строить поселок, они перекочевали дальше в горы, в верховья речушки. В выстроенный поселок в конце сороковых приехали переселенцы, создали совхоз. Тут капуста и картошка растут отменные, да и травища выше человека, живи – не хочу, но люди лет через десять покинули поселок, ушли на заработки в Холмск. Не знаю, почему не прижились, а места здесь дивные. Я тут со старухой век доживаю, сторожу. Маленько платят. Огород свой, корову да курочек держу. Живем, слава богу, сытно, зимой тоскливо тут до умопомрачения, одно удовольствие со старухой поругаться. На лето внуки из Южно-Сахалинска приезжают. Благодать тут и раздолье».
Мы не послушали деда и стали пробираться вверх через молодой ельник. Ельник кончился, и начался крутой подъем… Метров триста по склону рос сосняк. Идти было легко. Сосняк кончился, как будто кто-то обрезал. Сначала шли заросли крупной березы, чем выше поднимались, тем меньше становились деревья; на половине горы они превратились в мелкие карликовые березки, узловатые, ветви которых обхватывали друг друга.
Крутизна подъема увеличивалась. Слева начал вырисовываться каменистый, обрывистый гребень; чем выше, тем отвеснее гребень. Через заросли карликовой березы пробираться было невозможно.
Пришлось карабкаться по гребню, сбивая в кровь колени. Перед самой вершиной гора была запеленована густым облаком, хотя внизу сияло яркое солнце. Влезли в облако, такое впечатление, как будто пробираемся через вату, так оно было плотно.
Метров через триста молочная мгла оборвалась. Осыпь кончилась. Вершина горы со всех сторон ровно сходилась на конус с тремя возвышениями посредине разной высоты. Между ними находилась ложбинка, в которой можно было спрятаться от ветра, который гудел и выл между скал.
Присели. Из веток и сухой травы разожгли костер. Солнце палило, но плохо грело, казалось, что ветер отбрасывает солнечные лучи в сторону. Было двенадцать часов дня. Достали консервы, хлеб. Перекусили. В банке абрикосового сока пробили дырку, выпили сок. Написали записку: «1 июля 1959 года мы покорили вершину Бернизет и отныне она называется «Чебхар». Это первые буквы наших фамилий.
На вершине были видны следы пребывания до нас других путешественников-туристов. Банку обложили камнями и соорудили пирамиду. Закрепив между камнями ракеты, начали стрелять в воздух. Иван схватился за голову и закричал: «Товарищ старший лейтенант, спускаемся, у нас получилось такое сочетание пусков ракет, которое означает, что нарушена граница, требуется помощь. Надо уходить, а то могут быть неприятности». Мы стали спускаться по северному, менее крутому склону. Первые метров триста было тяжело: во-первых, тугая облачность, а во-вторых, сплошные заросли стланика. Местами приходилось пробираться накатом, сверху по веткам.