Командир эскадрильи капитан Ивлев – широкоплечий сибиряк с черными усами, черным лбом из-под шлема, с покрасневшей переносицей, проницательными карими глазами, забрался в кабину и, прильнув к прицелу, подавал команду. Орляхин сказал: «Все подготовьте, но пристрелку не проводите там, в конце аэродрома, солдаты роют окопы для круговой обороны, после 9.00 выставьте оцепление и проводите пристрелку оружия». В столовую шли вместе с инженером и начальников штаба майором Жаворонковым Александром Васильевичем, который знал в полку всех по именам и отчествам, семейное положение каждого, логарифмами упражнялся в уме, летчики удивлялись его памяти, он помнил плюсы и минусы всех боев, проведенных летчиками. По ходу обменивались своими упражнениями и тут же решали многие вопросы. Орляхин смотрел на небо и удивленно проговорил: «Что-то подозрительно, не беспокоят нас сегодня фрицы. Последние дни я не завтракаю и обедаю в столовой, все приходится на ходу. Всего шесть вылетов: два раза со звеном Георгия Старцева, два раза эскадрильей Ивлева, раз в паре со штурманом полка, раз с другом Алешей. С Алешей перед обедом сидели, разрабатывали боевую карту, все эскадрильи были в воздухе, но пара мессеров прорвалась к городу. Пришлось вести бои прямо над городом, с первого захода мессера в прицел поймал, да вовремя удержался, свалился бы мессер на город. Пришлось игру в кошки-мышки устроить, за город отвести и там рассчитаться с ними. Возвращаемся домой, думаю, к обеду успею. А тут команда Хенкеля над окопами наших боевых порядков. Пришлось снова ввязаться в бой. Одного Алеша в землю вогнал, остальные повернули восвояси, мой ушел с дымом, хотел достукать, но поступила команда немедленно возвращаться обратно. Вечером со штурманом дивизии облетами места дислокации зенитных батарей, чтобы не только по карте, но и воочию убедиться, где что, чтобы не попасть под огонь своих зениток».
Орляхин допивал чай, когда в столовую забежал командир второй Авиационной эскадрильи майор Соболев и сообщил: «Командир, передали по телефону, что на нашем направлении утром прорвалась моторизованная группа противника, до двух десятков тяжелых мотоциклов и шесть танков. В каком направлении движется, пока сведений нет». Орляхин приказал: «Проверить, чтобы у всех было оружие, выдать полный боекомплект патронов, вскрыть ящики с гранатами. Личный состав, не занятый в подготовке самолетов, отправить на помощь аэродромной команде. Проверить окопы и убежища у капониров». При подходе к штабной землянке он услышал стрельбу в конце аэродрома. Орляхин по радио объявил: «Тревога!» Воздух разрезали три красные ракеты. Командир и начальник штаба заскочили в подвернувшуюся полуторку и помчались на СКП. Командир по крутым ступенькам заскочил на СКП. Над головой хлестанули пули, с грохотом разлетелись в стороны осколки стекла. Начальник штаба пригнул командира за пульт. Следующая очередь разбила в щепки командирский стол – били из крупнокалиберного пулемета. Орляхин спрыгнул вниз, пули сюда не доставали. Из-за обваловки хорошо просматривался аэродром, в конце которого виднелись черные глыбы с белыми крестами. Танки стояли полукругом, готовые расстрелять самолеты на взлете и вели огонь по аэродромным постройкам, на которые из них загорелись. Несколько мотоциклов горело возле склона холма. Орляхин видел, как три мотоциклиста, попали под огонь из-за валунов, на большой скорости слетели в овраг. Послышались взрывы. Это солдаты, расположенные на склоне оврага, забросали их гранатами. Оставшиеся мотоциклисты прижались к танкам, спрятались за их броню и вели беспорядочный огонь по сторонам. Командир стоял, но в голову не приходило верное решение. Отбрасывается вариант за вариантом. Что делать?