– Да, блин, дозиметр покажи мне! – вдруг вспомнил Володя.
Я тоже забыл про него. Вытащил из кармана. Нитка зашкалила за последнюю отметку в 50 рентген и застряла.
Климчук изумленно тряс дозиметр, как градусник, чертыхался, удивлялся:
– Разрядился он, что ли?
Наскоро «обнюхал» меня датчиком радиометра, объявил, что «ни хрена нет». Шваркнул дозиметром о стенку:
– Такую гадость только на КПП и показать! Крику не оберёшься!
Мы с Володей первыми спускались по лестнице. Я увидел, как Николай Григорьевич осторожно запер дверь, перекрестил её и низко поклонился дому…
Небо было плотно затянуто облаками. Иногда капал мелкий дождь. От вчерашней солнечной погоды не осталось и следа.
Климчук лихо крутил баранку. «Рафик» на предельной скорости летел к Чернобылю.
Я то и дело снимал респиратор, отрывками рассказывая Володе ночной сон.
Климчук встряхивал головой, удивленно слушал, иногда покручивал ус одной рукой.
– Очень странный сон. Просто кино, а не сон! Как-то реально всё, как-то живо очень…
Лельченко просунул голову между кресел и внимательно вслушивался.
– Ой, никакой не сон это был, сынок. Ой, слышал я историю про тех ребяток-то.
Я воспрянул духом:
– Так быть может, ты, Вов, или Вы, Николай Григорьевич, залезете в это колесо? Вдруг там…
– Ой, сынок, шо-то мне, старому пердуну, не больно хочется лезть в непонятно какой ад! – вздохнул Николай Григорьевич. – Сгину еще в том чёртовом колесе!
– Я, Жень, хочу капитана получить, а не койку в психушке, – буркнул Климчук, – но, думаю, поговорим еще об этом в спокойной обстановке. Оставь-ка мне ваш телефончик.
«Рафик» тормознул возле здания ПТУ, где теперь обосновалась правительственная комиссия и местное начальство. Из здания немедленно выскочил отец, взмахнул руками, и мы побежали навстречу друг другу.
– Уже пешком хотел идти в Припять, – обнимаясь, ворчливо сказал он, – почему по радио не отвечали?
– Рацию спёрли, – меланхолично сообщил Климчук, – что, пора на выезд, в Киев?
Подошел Лельченко. Оглядел всех. Пожал каждому руки:
– Хто ж воно знает, может свидимся когда еще? – с некоторым сомнением сказал он.
Увидеться нам больше никогда не довелось. Свою работу на площадке АЭС Лельченко выполнил добросовестно и честно. Свои рентгены тоже получил сполна…
Климчук плюхнулся на водительское сиденье. «РАФ», как всегда, завёлся чётко.
– Объяснятся на КПП будем долго, – сказал Володя, – отмываться тоже долго. В прямом смысле слова.
«Жека, помни про своё обещание! Не забывай!» – Голос Стасика как-то очень далеко прозвучал в моей голове и замер…