В семье было решено, что я буду учиться на инженера-нефтяника. Моя мать, Мина Алескеровна, радовалась этому: пусть дети вырастут образованными. Она и сама тянулась к учению: записалась в кружок ликбеза, стала учиться грамоте. Но когда я высказала матери свое сокровенное желание, она испугалась:
— Что ты, что ты, Зулейха? Разве это женское дело – летать в небе? И не думай даже!
Я решила молчать до поры до времени. Шли годы. Я переходила из класса в класс, готовилась поступить в институт. Но беспокойное чувство, которое я испытала в тот ветреный апрельский день на аэродроме – не забывалось. Правда мне и самой становилось страшновато, когда я пыталась представить себя летчицей в самолете. А не закружится ли у меня голова там наверху? Да и вообще – возьмут ли меня такую маленькую на самолет?
Школа, прощай! Я студентка промыслового факультета Азербайджанского нефтяного института им. Азизбекова. Новые заботы поглотили меня – и отодвинули на время мечту об авиации. Забот было много: семинары, первое знакомство с высшей математикой и конечно, гроза первокурсников – начертательная геометрия.
Но вот однажды, ясным осенним днем, заявляются во время перерыва в нашу группу Володя Ткаченко, член институтского комитета комсомола, и студент-энергетик Николай Шестопалов.
— Ребята, – говорит Володя. – В выходные организуем экскурсию на аэродром. Есть у вас желающие?
Аудитория отозвалась гулом заинтересованных голосов.
— Тихо! – крикнул Володя. – В общем, кто хочет, записывайтесь у Николая. – Он хлопнул Шестопалова по плечу. – Знаете его? Он у нас старый авиатор.
«Старый авиатор» усмехнулся. Он был на курс или на два старше нас, а к авиации имел такое же отношение как и мы.
Так я втрой раз попала на Бакинский аэродром. И вновь меня охватило знакомое беспокойное чувство, когда я увидела крылатые машины и услышала буйную песню пропеллеров.
Шумной, веселой гурьбой мы ходили по полю, слушали объяснения летчиков и техников аэроклуба. А потом… Потом наступило главное: аэроклубовцы «катали» нас на самолетах «У-2».
Подошла моя очередь. Круглолицый, краснощекий летчик Виктор Ивлев смерил меня критическим взглядом:
— Маму звать не будешь?
— Нет, – прошептала я.
— Ну, залезай.
Я поставила ногу на крыло самолета и взобралась во вторую кабину. Ивлев крепко привязал меня ремнями к сиденью. Дал мне шлем и очки.
Взревел мотор. Я сидела как во сне, боясь пошевельнуться. Самолет побежал по взлетной полосе. Упругий ветер бил в лицо, врывался в легкие. Не помню, не заметила, как наш «У-2» оторвался от земли. Помню только странное ощущение: будто что-то оборвалось во мне.