«Иттить чрез Большое море-окиян...» (Волынец) - страница 46

Самый большой полуостров дальневосточной России в то время назывался «Камчатской областью Иркутской губернии», областное начальство располагалась не в Петропавловске, а в Нижне-Камчатском остроге, в 400 километрах севернее нынешней столицы Камчатского края. С 1802 года главой области был генерал-майор Павел Кошелев. Получив столь тревожное письмо от приплывшего из самого Петербурга царского камергера, генерал немедленно отправился в Петропавловск, захватив с собой шестьдесят солдат и служащих, на случай сопротивления «бунтовщиков».

Два века назад путь из ныне исчезнувшего «столичного» Верхне-Камчатска до Петропавловска сам по себе был немалым путешествием. Добраться через половину полуострова можно было только по извилистой реке Камчатке, преодолев вверх по течению и таёжными тропами почти 700 вёрст. Большую часть этой «дороги» генерал Кошелев и его солдаты плыли в «батах» – местных лодках, выдолбленных из целых коряг дерева и напоминавших плоское корыто. Путешественники в такой лодке плыли лёжа, в то время как сменявшиеся в каждом селении местные аборигены-«камчадалы» продвигали её вперёд, отталкиваясь шестами.

Начальник «Камчатской области» появился в Петропавловске спустя почти месяц после прибытия «Надежды», только 10 августа 1804 года. Всё это время капитан Крузенштерн и его моряки, вместо отдыха, занимались ремонтом корабля, ведь по планам кругосветной экспедиции «Надежда» вскоре должна была отправиться к берегам Японии. Но о тревожных планах камергера моряки догадывались. «Прибытие Кошелева сильно изменит здешние перспективы. Распространился слух, что Резанов с помощью Кошелева будет производить аресты…» – записал в дневнике мичман Ермолай Левенштерн за неделю до приезда камчатского начальства.

Шлюп «Надежда» в Авачинской бухте Петропавловска-Камчатского. Рядом виден остов затонувшей шхуны «Слава России». Рисунок из дневника мичмана «Надежды» Ермолая Левенштерна

Появление генерал-майора Кошелева, действительно, сопровождалось пугающими событиями. Крузенштерн и Резанов долгое время не общались, их первый разговор состоялся только при встрече Кошелева и закончился настоящей истерикой камергера. Капитан всё это время пытался сохранять невозмутимость и хладнокровие, при появлении генерала он спросил камергера об остававшихся на корабле подарках, предназначенных для японского императора. Тут нервы долго копившего обиды камергера не выдержали. «Не суйтесь в чужие дела! Вы разбойник, бунтовщик!» – закричал он. Крузенштерн, сохраняя внешнюю невозмутимость, молча развернулся и стал уходить. Камергер орал ему вслед: «В кандалы! Я бы здесь построил виселицу и повесил бы на ней одного из вас!..»