Война застала меня в Москве, я преподавал историю в военных учебных заведениях. Вопреки предположениям, долгое время я оставался на прежней работе. Получить назначение в Действующую армию, несмотря на все попытки, не удавалось, — мешала язва желудка, застарелая болезнь, о которой товарищи мои были хорошо осведомлены. Я подавал рапорт за рапортом, но лица, от которых зависело принять решение, мне отказывали.
Наконец моя мечта сбылась. Я получил назначение на должность начальника отдела.
К полудню 12 августа я уже был в Гомеле, в штабе фронта, а к полночи — в штабе своей армии — в Чечерском лесу.
Изменился ли Гомель с 1939 года, когда я был в нем в первый раз, я не заметил, да, признаться, и не интересовался этим. Все мое внимание поглощали войска различных родов, машины, укрывшиеся в тени деревьев и зданий, броневики, курсирующие по городу, да зигзагообразные траншеи в садах и парках. Они странно выглядели среди мирных газонов. В Гомеле в те дни чувствовалась непосредственная близость фронта, уже доносился гул артиллерии.
Штаб фронта и нужные мне управления я разыскал без особого труда, они находились в зданиях, раскинутых вблизи старинного дворца князя Паскевича, теперь музея, утопавшего в зелени парка и величественно возвышавшегося над городом и над рекой Сож.
В оперативном отделе мне сообщили, что штаб находится где-то в лесу, севернее Чечерска, дали карту и порекомендовали спешить: я могу уже не застать штаб на месте.
В тот же день к вечеру с попутной грузовой машиной, которая везла боеприпасы, я выехал в штаб армии.
Из-за пыли дороги почти не было видно. Впереди вилась длинная серая полоса, она висела, как густой туман, и медленно расползалась по степи. Небритое лицо моего водителя покрылось пылью, точно инеем. Я достал платок и вытер свое лицо. Платок превратился в грязную тряпку.
— Зря пачкаете платок, — сказал шофер, — пыль опять насядет.
И верно, едва я вытер лицо, как с нами поравнялась еще одна колонна машин. Несколько грузовиков тянули за собой мохнатые деревья и немилосердно пылили.
И вдруг на дороге произошло смятение. Машины на полном ходу застопорили. Из кузовов посыпались солдаты. Некоторые из них полезли под машину, другие побежали в степь. Остановились и мы.
— Что случилось? — спросил я водителя.
— Самолеты, наверное.
Моторы заглохли, и в установившейся тишине отчетливо послышался прерывистый гул самолетов. Они шли высоко над дорогой.
— Маскироваться будем? — спросил шофер.
Я посмотрел на дорогу, на голую степь. Кругом ни кустика, ни бугорка. Далеко, километра за три-четыре впереди, чернел лес.