Однажды Колумба попросила сестер, чтобы среди их келий они выделили ей какой-нибудь уголок, где она могла бы находиться наедине с собой, вдали от всякого шума. Святые сестры согласились, желая ей помочь в святых подвигах, которые, как они считали, и так уже заслуживали награды. Стремление к святому образу жизни достойно награды, так же и духовная любовь в отношении благочестиво живущих, и благое единомыслие приравнивается к делам, потому что единомыслие разрушается не душевными качествами, но недостатком сил, когда иногда не хватает жизненной энергии для осуществления дел, хотя душа стремится для наслаждения подобным. Все стремятся участвовать в святом деле, и это желание весьма угодно Христу, потому общее стремление к братской святости происходит в совершенной любви.
Получив благословение сестер, почтенная дева, не принимая участия в монастырских делах, проводила почти все время в размышлениях о Боге и изучении Писания, вздыхая и изливая горькие слезы – этим особым небесным даром она превосходила многих, – затем она снова возвращалась к людям, чтобы укреплять души девушек божественной пищей. Говорят, что она часто по три или четыре часа проводила в молитвах и даже до полудня лежала простершись в молитве, и хотя не было слышно никаких вздохов и тело не сотрясалось от рыданий, однако, она плакала молча, так что циновка, на которой она, распростершись, молилась, была мокрой от слез. Усердно молясь и думая о своей жизни, она внезапно погружалась в размышления, так что потоки слез из глаз стекали на подбородок и капля за каплей словно с крыши падали на землю.
Когда яростное преследование, свирепо разрушающее церкви, приблизилось к этому собранию женщин в городе, они переселились в небольшое поместье, только что приобретенное для них рядом с базиликой святого Киприана. Поселившись там, блаженная дева плакала и сильно скорбела о своей спокойной жизни, которую она вела в горах, и о городском шуме. Часто восклицала она в сердце и устами: Ты знаешь, Господи, что я не пожелала дня человеческого на земле (Иер.17:16). Она все время проповедовала, все время молилась, все время пела псалмы, в ее устах всегда можно было услышать хвалу и благословение Господа. Место жительства девушек примыкало к стенам упомянутого святилища и только забором отделялось от входа в алтарь, и если она случайно слышала, что клирики в дни памяти мучеников пели какое-нибудь песнопение, восхваляющее святых, то сразу же под влиянием сладости небесного она начинала плакать, так что казалось, она про себя говорила: