– Вот, все вы такие, – усмехнулся Довлатов, раздосадованный появлением парня в коричневом переднике.
– Кто?
Как же красиво мерцают ее влажные после поцелуя губы в тусклом свете.
– Официанты, – застыл взглядом на губах. – Любите появиться в самый ненужный момент и испортить всю малину.
– Я никогда и никому не порчу малину, господин управляющий. Все парочки обычно уходят из Румпеля нацелованные вдоволь.
– Так что? Я ответил на твои вопросы? – принялся мешать ложкой кофе.
– Не совсем.
– Повторить? – наконец-то улыбнулся искренне.
– Завтра, сразу после того, как услышишь «вау, какой ты молодец, как круто придумал».
– А ты не только меркантильная фея, но и дерзкая.
– Еще злопамятная и совсем не романтичная натура.
– Что так?
– Ну, наверно виной тому моя семья, – пожала плечами. – А может просто характер.
Довлатов смотрел на нее, старался запомнить мимику, язык тела, взгляды. Хотелось понять ее. Вроде и говорит откровенно, не жмется, но что-то есть еще, что-то спрятанное ото всех и очень глубоко. Разве бывает такое в столь юном возрасте? Разве может девушка восемнадцати лет обладать столь глубоким взглядом, полностью лишенным ребячества, озорства? Иногда все это пробивается, как было, например, на празднике. Но с окончанием праздника и зеленоглазая фея снова закрылась. Возможно, это и привлекло? Взрослость, заточенная в молодом теле.
– А твоя мама. Как давно пьет?
– Не переживай, родила она меня будучи в трезвом уме и здоровом теле, – очередной раз стало обидно. Да уж, тяжело быть дочерью алкоголички.
– Да, я не о том вовсе. Прости, если обидел, – и машинально взял ее за руку, чтобы не сбежала.
– Она начала пить, когда отец ушел. Не знаю, что тогда приключилось с ней. Первое время пила легкий алкоголь, пиво там, ликеры, вино и в основном по вечерам. Потом я стала замечать ее нетрезвой по утрам. А когда мама познакомилась с отчимом…. В общем, с тех пор ни дня без водки с портвейном.
– А кто вас обеспечивает?
– Я, – и рассмеялась, только чтобы не заплакать. – Отчим заработанные деньги тратит на пьянки. И, честно говоря, я даже не представляю, как буду выплачивать кредит, когда почти все уходит на коммуналку, еду, одежду и прочее необходимое. Извини, – отпила из чашки облепиховый чай, – не хотела жаловаться, не пойми меня неправильно. И лучше ничего не спрашивай…. Как-нибудь справлюсь, – произнесла уже тише и, всего скорее, для себя.
Лицо же Довлатова было такой степени серьезности, что казалось, будто он сидит на докладе в Кремле, а не слушает одну из типичных и слезливых в его понимании историй.