В развитии любой идеологии всегда заложены различные, порой конфликтующие между собой тенденции, задающие набор возможных сценариев. Эволюция православной мысли в России также шла двумя путями.
Наряду с революционно-демократическим догматизмом на рубеже XX века из недр православного сознания выросла уже упоминавшаяся русская идеалистическая философия: социально ориентированное, гуманистическое, диалектическое и, что наиболее важно, умеренно-рациональное религиозное учение. Это была первая робкая попытка русской духовной реформации. Она обладала высочайшим интеллектуальным потенциалом, однако так и осталась в истории русской идеологии одной из нереализованных возможностей.
Развитие получила другая линия. Скрещивание русской революционно-демократической мысли с европейским марксизмом породило чрезвычайно жизнеспособный гибрид. Русский марксизм легко выдержал соревнование со всеми другими течениями русской мысли, отодвинув в сторону и новую русскую религиозную философию как наиболее перспективную из них.
В той первой схватке за право быть национальной идеей русский марксизм одержал верх и водрузил над Россией знамя, где на лицевой стороне можно было прочесть: «диалектический материализм», а на изнанке – «православный атеизм».
Через сто с лишним лет пришло время реализовать вторую из возможных опций соединения марксизма с русским культурным наследием. Формулу «марксизм плюс русский революционный атеизм» может заменить формула «марксизм плюс русская религиозная философия».
* * *
Парадокс состоит в том, что сегодня преодоление в русском марксизме атеизма на практике является единственно возможной формой его секуляризации, то есть превращения из теологического в философское учение.
Русский атеизм был неистовой сублимированной религиозностью. Эти свои качества он передал по наследству и русскому марксизму, ставшему полухристианской, полуязыческой мировой религией (для которой сохранение Мавзолея, кстати, вполне органичное явление). Более того, рождение «русского марксизма» как раз и придает выросшей на русской почве религиозности мировое значение[120]. Лишенный своего материалистического догматизма, русский марксизм перестает быть религией и начинает превращаться в идеологию.
Одновременно «реинкарнация» русской религиозной философии XIX-XX веков, ее соединение с потенциалом марксистской диалектики (тем более что большинство русских философов этого направления прошли в свое время через «школу марксизма») открывает путь к решению важнейшей задачи для России последних двух столетий – «реформации православия», рационального переосмысления религиозных постулатов русской церкви, предоставляет русской церкви шанс на развитие.