Мало что можно прибавить к 12 способам первоначального накопления «по-русски». Разве что уточнить терминологию, поставив на место хищнической аренды приватизацию, а на место злостной контрагентуры – коррупцию. Важно то, что практически весь значимый новый русский капитал, также как и нэповский капитал, имеет источником своего происхождения государственную собственность и государственный бюджет.
Однако сам по себе этот факт остался бы предметом исследования только для моралистов и криминалистов, если бы новый русский капитал сумел преодолеть свою зависимость от государства и разорвал пуповину, связывающую его с государственным бюджетом и с государственными резервами и ресурсами. Но этого, к сожалению, не произошло, и поэтому историей и судьбой этого капитала вынуждены заниматься политики и экономисты.
Новый русский капитал – это номенклатурный капитал[128]. Большинство (но не все) частнокапиталистических институтов, возникших в России в 1998-1995 годах, сохраняют свою жизнеспособность только при условии, что со Старой площади или из Белого дома им поставляют по неформальным шлангам финансовый кислород. Их независимость кончается там и тогда, где и когда рука власти, по разным причинам, перекрывает этот кран.
Август 1998 года как смерч пронесся по олигархическим рядам. Иллюзия о том, что в России может реально существовать ситуация, при которой Деньги противостоят Власти, рассеялась. Пока что в России только разные фракции Власти могут при помощи денег бороться между собой. Последовавшая летом «аксенизация» всех полугосударственных финансов и промыслов окончательно расставила точки над i. Крупные русские деньги – это одно из многих лиц русской власти.
Б. Русская пресса
Только теперь, когда от начала перестройки Россию отделяет дюжина лет, становится наконец ясно, чем русская гласность отличается от западной открытости.
Источник западной открытости – в силе гражданского общества. Основа русской гласности – слабость государственной власти. При открытости свобода прессы является системным элементом всей совокупности взаимоотношений между обществом и государством, которая включает в себя гарантированную законом и традицией прозрачность деятельности всех общественных и государственных институтов, начиная с архивов и кончая текущей корреспонденцией. Гласность существует как политическая аномалия, как буйство свободы в консервной банке. Пресса в России – это вызов абсолютно переформированной и непрозрачной системе. Но и в этом виде она больше связана с властью как со своим антиподом, чем с обществом как своей основой.