– У них есть общие темы для беседы, – многозначительно пояснила колдунья.
– Разве эта тема и тебя не касается? – промолвил Нейт, догадавшись, о чем идет речь.
– Нет, не касается, – Нора покачала головой. – Знаешь, когда произошла вся эта ситуация… с Контессой… Я всех бросила. Всех, кто во мне нуждался.
– Тебе тоже было нелегко, – оправдывал он девушку.
– Было, как и им. При этом они поддерживала друг друга по мере возможностей. А я полностью закрылась. Феликс был единственным, кого я к себе подпускала. Шерман и Тони были полностью разбиты, и хотя основную поддержку они получали от Шерил и Ника, это горе… Как-то объединило их. Так что нет, меня это не касается. У меня нет на это права с тех самых пор.
Задумавшись над всеми хитросплетениями взаимоотношений ребят, Натаниэль вдруг вспомнил и о собственной «трагедии», что тут же отчетливо стало читаться по его небесно-голубому взору.
– Ты думаешь о Софи? – успокаивающим тоном поинтересовалась Блэкуолл.
– А, да… извини…
– Ничего страшного. Чужие беды заставляют поразмыслить над своими собственными, – увидев еще более виноватый взгляд своего спутника, она поспешила добавить, – образно выражаясь.
– Я не знаю, как смогу вымолить ее прощение после того, что сделал.
– Ты драматизируешь, – брюнетка улыбнулась. – Я на сто процентов уверена, что она простила тебя уже на следующий день.
Гринфайер младший рассмеялся:
– Наверно, ты права…
– Она просто такой человек… Видимо, из-за того что на нее не получается долго злиться, она и сама не может долго на кого-то злиться… Или наоборот.
– Погоди-ка, – юноша хитро посмотрел на свою собеседницу, – неужели ты когда-то злилась на нее?
– Что? – радужки колдуньи на мгновение пожелтели. – Нет, просто…
– Ты уже спалилась, так что выкладывай, – перебил ее Нейт.
– Она просто заполнила собой все пространство, – оправдывалась Нора, – да еще и Феликс полностью на ней помешался…
– Ааа… – ее спутник ухмыльнулся, – так ты ревновала!
– Слишком громко сказано! – возмутилась брюнетка. – Я была слегка дезориентирована.
– Ну конечно, – хохотал юноша.
Элеонора недовольно покачивала головой, как вдруг, заметив что-то, заговорила:
– Вот и она, в полном порядке. Можешь наконец-то успокоиться, – девушка кивнула в сторону лестницы.
Антуанетта уже почти спустилась к самому основанию, когда ей на глаза попался силуэт ее соулмейта, стоявший неподалеку от подвесных столиков с закусками. Рыжая замерла, позволяя милой ухмылке проявиться на своем лице. Буквально через секунду Николас заметил свою возлюбленную и заметно оживился, одной лишь мимикой задавая вопрос «как ты?» Леруа поджала губы и смиренно кивнула, заставляя своего безмолвного собеседника сочувствующе качнуть головой. Атмосфера бала вдруг стала такой расслабляющей и умиротворенной, что чародейка невольно рассмеялась, разглядывая в толпе своих друзей – Нейт и Нора увлеченно беседовали во время танца; Фелиция пыталась вытащить Бенджамина ради того же, пока Феликс поедал канапе вместе с Линн и Поппи; а Шерман, хитро улыбаясь, шептал Шерил на ухо какие-то глупости, не попадая с ней движениями в ритм музыки, играющей в том секторе. Леруа почувствовала согревающее ее сердце тепло, которое стало распространяться по всему ее туловищу. Вновь обратившись взором к своему соулмейту, который все еще ждал, когда же его любимая соизволит спуститься, она вдруг сделала нечто забавное. Проговаривая одними лишь губами «я люблю тебя», она сопроводила каждое свое слово жестом – сначала указала пальцем на себя, после чего изобразила руками сердечко, а в конце триумфально обратилась к Нику двумя пальцами, разбивая таким образом фигуру. Его губы дрогнули.