— Да какого… какого черта ты делаешь?! — шепчу я в его пышущие жаром губы, слабо пытаясь высвободиться и чувствуя, как щеки неистово вспыхивают от запоздалого постижения происходящего, но на самом деле мне уже откровенно плевать на ответ. По крайней мере кажется, что плевать.
— Хочу тебя трахнуть, радость моя, чтобы ты заткнулась, — вдруг заявляет он с наглой непоколебимой уверенностью. — Я не выношу, когда на меря орут спесивые рыжие девчонки, возомнившие себя древнегреческими богинями.
Снова захватывая в свой плен мой рот, он медленно поднимает мне юбку до самой талии, яростно вцепляясь пальцами в попку. Его полотенце падает, и я сквозь тонкие кружевные трусики ощущаю, как его горячий твердый член крепко вжимается в мой живот. Мне остается только беспомощно постанывать в его объятьях, потому что все слова возмущения захлебываются в волне накатившего возбуждения. Я хочу его оттолкнуть, но, когда мои ладони касаются его горячей кожи в прохладных капельках воды, решимость покидает меня, и я неосознанно ласкаю его широкие мощные плечи, его вздувающиеся на сильных руках мышцы и его натренированную грудь. Может быть, если бы он не был так хорош внешне и не целовался бы так сногсшибательно, я бы смогла взять ситуацию под свой контроль, но его тело, его волосы, его лицо, его губы слишком восхитительны, чтобы я нашла в себе силы прислушаться к голосу разума. В его движениях не чувствуется ни тени сомнения или неуверенности, напротив, он ведет себя так, будто он совершенно убежден, что я принадлежу ему и сделаю все, чего он только ни пожелает. Его рука бесцеремонно ласкает меня сквозь трусики в низу живота, там где все горит и пылает, а затем переходит на обнаженную кожу на бедрах, нагло сжимая, стискивая и ощупывая.
— Чулочки? Что ж ты за штучка, если даже в минус пятнадцать позволяешь себе щеголять с голыми ножками? Совсем плохая девочка? — жарко шепчет он в ухо и тут же проходится губами и языком по мочке, по щеке, по шейке. Его бедра мягко двигаются, и член трется о мой живот. Черт, он ведь реально очень большой… закусываю губку, чувствуя, как дрожат колени и ноги начинают плохо меня слушаться.
Я млею и даже не нахожусь, что ответить. Мысли позорно спутались, и я чувствую себя какой-то наивной неопытной ни разу не целованной дурочкой, первый раз в жизни пришедшей на дискотеку и попавшей в сети опытного совратителя. А ведь мой первый безумный хмельной поцелуй действительно был на дискотеке с каким-то незнакомым парнем. Дежавю… и слабость в коленях совсем как тогда… Только тогда я остановила его и даже не дала ему свой номер телефона, потому что была слишком гордой, слишком неприступной, слишком хорошей, чтобы знакомиться с парнями в таких местах. Наверное, теперь мне правда больше нравится быть плохой девочкой… соблазнять чужих мужей… сбивать красавчиков на переходе… заманивать их в свою квартиру, а потом… Ну что за бред в голове… Наверное, весь этот бред мучает меня из-за того, что он расстегнул мой пиджак и нещадно ласкает груди, нежно потирая затвердевшие соски тонким шершавым кружевом бюстгальтера… Его горячие влажные губы при этом неистово впиваются то в шею, то в щеки, то в рот… как же бесстыдно он целуется, будто в нем совсем нет тормозов… да и я, кажется, готова позволить ему слишком многое… слишком… Из моих губ вырывается глухой стон, который он гасит новым глубоким поцелуем, оттягивая мою голову назад за волосы. Не больно, но ужасно не удобно, и я пытаюсь вырваться, но он оказывается чертовски сильным, поэтому приходится подчиниться.