Остановившись, отпустила руку Марии, в которую цеплялась, как утопающий за соломинку, и медленно подняла голову. Встретившись взглядом с Лютым, вздрогнула. Сердце пропустило сразу несколько ударов при виде высокого гладковыбритого и стильно подстриженного мужчины в костюме от Армани. Совершенно не похож на монстра, который утащил меня в машину, и дело не в одежде.
Его взгляд, такой же, как недавно в машине, был умоляюще яростным. Будто почти мёртвый разодранный копьями зверь ожил и, позволив к себе приблизиться слабой женщине, принял её в свою стаю. Я видела, что Алексей Береговой готов убить каждого в этой комнате, стоит мне кивнуть. Разрешить. Позволить любить себя.
В старших классах я, дебошир и троечник, влюбился в девочку из «10-а». До того влип, что преследовал ее, как больной. Провожал домой, прячась за кустами, наблюдал на переменах, как она веселится с подружками, прогуливал уроки, чтобы увидеть, как Оксана занимается на физре. Темноволосая, спортивная, в узких джинсах, что подчеркивали ее сильные бедра, и сводили меня с ума ночными фантазиями. С глазами-орехами, наполненными настоящей лавой. Первая любовь, твою ж мать.
Когда я первый раз пришел к ее дому, чтобы позаглядывать в окно, хоть краем глаза увидеть ее обнаженное плечо или спину, чтобы услышать смех и искристый голос, я случайно сломал штакетку забора и провалился во двор. Меня поймал ее старший брат, что только на днях вернулся из армии. Он приволок меня, как вонючего пса к порогу, бросил в грязь и вызвал Оксану на улицу.
— К тебе? — грозно спросил он, сплевывая в сторону.
— Я его не знаю, — как-то небрежно-весело ответила девушка.
— Этот извращенец подглядывал. За тобой, сестренка. — Брат Оксаны был крупным, накачанным, хотя по росту мне не уступал. — Дождемся родителей, Ксюха, или отпустим паршивца?
Я поднялся на ноги и отряхнулся. Весна была, апрель, кажется, еще прилично холодно, по утрам изморозь хрустела под ногами, но трава уже проклюнулась, позеленила поляны и подлески.
Оправдываться не было смысла, парень ведь говорил правду, я нагло подсматривал, потому я просто стоял и, опустив голову на грудь, молчал.
— Раздевайся, — внезапно бросила девушка.
Я поднял голову и обжегся о насмешливый взгляд.
— Что? — переспросил хрипло.
— Ты подсматривал за мной, и я хочу расплаты, — просмеялась она в кулак. Брат поддержал мерзким хохотком.
— Нет, — отрезал я твердо.
Смотрел на этих двоих исподлобья и медленно закипал от злобы. После смерти родителей стал нетерпимым к ехидству и несправедливости. Тетя Маша учила меня быть уравновешенным, честным, стараться не влипать в истории, потому что в полиции и так на меня висел жирный крючок. Я старался изо всех сил быть хорошим, но вот такие люди, что сейчас скалились в мою сторону и насмехались над моими чувствами, вызывали во мне бурю темных эмоций.