— Ты слышишь меня? Поговори со мной, детка.
В уши пробивается вкрадчивый голос Эмина. В голосе — угроза.
Заторможенно поднимаю взгляд. Он стоит передо мной уже долгое время. Пытается поймать контакт, которого нет.
Сын жестокого человека. Он предал мое доверие. Он обманул, растоптал меня.
В голове с совершенной болью всплыл образ Кристины…
И в груди разлился жар отчаяния.
— Поговори со мной. Скажи что-нибудь.
В его голосе читается мольба. Вперемешку с угрозой. Как это возможно?
Мои губы пересохли от долгого молчания.
Говорить с тобой не хочется больше, Эмин.
Я опускаю взгляд, и это вызывает первую вспышку эмоций. Резких, необузданных. Наказывающих.
Эмин хватает мое лицо и задирает голову вверх. На себя смотреть заставляет.
— Нет, Диана! Скажи мне что-нибудь!
Его серые глаза впились в мои.
Губы напряженно застыли рядом с моим равнодушным лицом.
— Ну?! — зарычал он.
— Не то что? Убьешь меня, Эмин?
Голос выходит хриплым. Облизываю свои жесткие от сухости губы.
— Девочка моя…
Эмин приближается, лбом упирается в мой. В губы целует.
Хочу отвернуться, но руки его не позволяют. Дергаюсь в тисках беспомощно.
— Диана я собирался тебе все рассказать.
Мое тело замирает до предела. Эмин стоит на месте, прожигая меня взглядом. В его глазах холодная решимость, твердое намерение заставить меня принять его в свою жизнь обратно.
В моих глазах океан недоверия. И ненависти к тому, кого он называет отцом.
Я отрешенно качаю головой.
— Ты меня отдаться сперва заставил. А потом о правде вспомнил.
— Ты бы возненавидела меня.
Он сжимает челюсти, хватка усиливается. Эмин злится, и мне боль заодно причиняет. Неосознанно.
— Как тебя называют в ваших кругах?
— Что? — хмурится Эмин.
— Анархист-младший? В Сибири убийцы отца назвали Булата старшим. Ты младший, получается?
Мой голос срывается. Становится некрасивым. Хриплым, кричащим.
— Диана, только успокойся, — его голос приобретает угрожающие нотки.
Я качаю головой. Будто просыпаюсь от долгого-долгого сна. И делаю шаг назад.
К выходу из квартиры.
Я уже не успокоюсь. Он разбудил меня, вывел на эмоции. Попросил что-нибудь сказать, и я сказала.
Эмин дергается, готовый вот-вот накинуться на жертву. На меня.
— Тихо, девочка, — медленно протягивает руку, — иди ко мне.
Мотаю головой. Нет. Я к тебе больше не хочу.
Анархист-младший. Вот, с кем я разделила постель.
В моих глазах стоит пелена, и я моргаю часто-часто, чтобы следить за движениями Эмина. Я задыхаюсь здесь, я хочу на свободу.
А еще я помню, что он дверь не закрыл. В памяти отложилось. И я хочу этим воспользоваться.
— Ты все равно далеко не убежишь, — предупреждает Эмин.