Подруга медленно размешивает лед соломинкой в высоком стакане, а когда поднимает взгляд, вижу вину в ее глазах.
– Кажется, я влюбилась, Ев.
– Так это же замечательная новость!
Она снова утыкается глазами в стол, задумчиво разглядывая на скатерти рельефный золотой узор с эмблемой ресторана.
– Маш, ты чего? Что случилось?
Я рукой накрываю ее ладонь и слегка сжимаю, чтобы показать свою поддержку.
– Речь идет не о Саше, – виновато бормочет она.
– А о ком?
– Папа выделил сопровождение на время путешествия.
– Ты имеешь в виду телохранителя?
Она кивает и виновато смотрит на меня исподлобья.
– Ты влюбилась в своего телохранителя?
Маша чувствует себя некомфортно и подавлено, и мне буквально приходится выпытывать из нее откровения.
– У нас все было.
Ее лицо заливает яркий румянец. Она берет папку с меню и размахивает перед собой, словно веером, затем кладет ее на стол и прикладывает холодный стакан к щеке. Глаза Маши ярко сияют Вифлеемскими звездами.
– Я не могу понять. Ты жалеешь?
– Нет. Нет, я не жалею, Ева. Жалеет он. Он сказал, что это было ошибкой и… Это я виновата, сама к нему полезла, понимаешь?
Понимаю. Как же я тебя понимаю, милая. Когда влюбляешься, о последствиях не думаешь. Единственное, чего тебе хочется, это познать новый мир рядом с мужчиной, по которому сходишь с ума. В такие моменты женщины становятся заложницами собственных желаний, и уже все равно, что будет потом. Главное – это то, что происходит здесь и сейчас. Тяжесть его тела, твердость мужской силы, прикосновение дерзких пальцев…
Все остальное не важно.
– Когда мы вернулись, он всего лишь оставил свои контакты и попросил с ним связаться, если вдруг мне понадобится какая-либо помощь.
Мысленно усмехнулась. Какая знакомая ситуация. Игорь сказал мне те же самые слова, но я была уверена в нем и знала наверняка, что он действительно мне поможет, если когда-нибудь обращусь к нему за помощью. А вот что представляет из себя этот парень и насколько можно ему доверять, понятия не имела. Оставалось только надеяться, что Маша не пала жертвой какого-нибудь неприличного мужчины. Хотя, зная Добровольского, не думаю, что тот подпустил бы к ней человека, которому бы не доверял.
– А еще мы не предохранялись, – произносит подруга скороговоркой, прикусив губу. – Я дура, да? А если я забеременею, что мне тогда делать? Что я папе скажу? А вдруг он меня аборт заставит делать?
– Маша! Ну что ты такое говоришь? Успокойся и посмотри на меня.
Бедная моя девочка. Она фокусирует на мне встревоженный взгляд, в котором читается так много отчаяния и страха.