– Ты сама веришь в то, что говоришь? Отец любит тебя больше жизни и никогда не причинит тебе вред.
Добровольский может быть жестким и хладнокровным, но я была уверена на миллион процентов, что никогда не заставит собственную дочь избавиться от ребенка.
– Я могу дать объяснения твоей тревоге и страху, но давай мы не будем пока думать об этом. Забеременеть не так уж и легко, Маша.
– По подсчетам у меня как раз была овуляция.
– Скажи, чего конкретно ты боишься? Остаться беременной или реакции отца? Мои слова покажутся тебе банальными, но я верю, что все, что ни делается, делается к лучшему. Если даже ты и забеременела, то, значит, так и должно быть. С финансовой точки зрения тебе нечего опасаться. Да и твой отец всегда тебя поддержит морально. Я знаю, ты всегда желала построить карьеру, но беременность – это ведь не препятствие и не болезнь. Ты сможешь работать хоть до последнего дня, если захочешь, а декретный отпуск пролетит очень быстро, и ты снова сможешь приступить к своей профессиональной деятельности.
Я слишком хорошо знала свою подругу, чтобы понять – она начала понемногу успокаиваться.
– Ты мне лучше расскажи, что за парень вскружил тебе голову.
Маша улыбнулась и посмотрела задумчивым взглядом в панорамное окно.
– Он давно уже не парень, Ева. У нас колоссальная разница в возрасте.
Поперхнулась. Сильный кашель разорвал грудную клетку, и слезы потекли рекой. Уверена, мое лицо сейчас походило цветом на спелый помидор. Маша вскочила и начала сильно стучать по моей спине.
– Я в порядке, спасибо.
Поднимаю руку, когда приступ кашля заканчивается.
– Маша, у тебя рука как у Ильи Муромца. Ты мне все внутренности отбила.
– Извини, ты просто очень сильно кашляла. Выглядело жутко.
Краем глаза замечаю, как одни посетители ресторана уткнулись в свои тарелки, а другие вновь перевели взгляды на своих собеседников. Спектакль окончен, господа.
– И насколько, ты говоришь, он старше тебя?
– На целых одиннадцать лет.
– О-о.
Мда. Знала бы ты, Маша, какие скелеты прячет в шкафу твоя лучшая подруга.
И о чем только думал Добровольский, когда отправлял тридцатитрёхлетнего накачанного мужика присматривать за своей дочерью? В моем представлении почему-то все телохранители соответствовали именно такому образу.
– Ну, я бы не сказала, что это большая разница в возрасте, – замечаю, распиливая любимый говяжий стейк Добровольского.
– Теперь я тоже так думаю, – она вздыхает. – Знаешь, мы провели вместе почти два месяца, но уже спустя каких-то несколько дней я начала к нему присматриваться. Он не красавец вовсе и к тому же очень замкнутый, я бы даже сказала, угрюмый и мрачный, но именно этим он меня и привлек, наверное. Очень хотела узнать, что случилось в его прошлом, раз стал отчужденным, потому что уверена, он не всегда был таким.