– Каридис, – решила обратиться к мужу Лаатая, – а у меня тоже будет младенчик?
– Если на то будет воля Вершителя судеб, – помолчав, всё же ответил мужчина.
– А… скоро? – решила продолжить она.
– Желательно бы через девять месяцев после того, как ты примешь семя Повелителя, – так же нехотя ответили ей.
– Мы с Повелителем будем что-то сеять? – Лаатая воспользовалась небывалой разговорчивостью строгого супруга.
– Можно сказать и так, спи! – оборвал её любопытство Каридис и демонстративно повернулся к ней спиной.
Девушка ещё долго слушала его сердитое сопение, услышала, как пробирается в шатёр и укладывается с другой стороны Энаиф, нашла в темноте его мозолистую руку, погладила её в благодарность за прекрасно исполненную балладу, а затем спокойно заснула.
***
Утром её опять разбудил лязг оружия. Только в этот раз в шатре находился Энаиф. Он с тоской глядел на плотно задёрнутый полог шатра, и его руки непроизвольно повторяли движения сражающихся воинов. Лаатая поняла, что ему очень хочется оказаться там, снаружи, и только из-за неё он вынужден находиться в шатре. Охранять, чтобы неразумная диссини опять не натворила что-нибудь.
– Прости, – тихо сказала она.
– За что? – не понял юноша.
– Ты хочешь быть там, на поляне, а вынужден находиться со мной.
– Лаат, – как маленькой, хотя именно он был младше, начал объяснять Энаиф, – вся наша поездка затеяна с целью доставить тебя ко двору нашего Повелителя. И никто из воинов не имеет право на иное желание, кроме того, чтобы поскорее доставить тебя к нему. А я потренируюсь потом, ты не беспокойся обо мне.
Затем всё повторилось. Переход в карету, завтрак под размеренное покачивание экипажа, остановка, небольшая прогулка и короткий отдых в обед, снова в карету, в которой они большую часть времени сидели втроём в тяжёлом молчании, вечерняя остановка, снова прогулка с насвистывающим Энаифом, ужин в шатре и прекрасные песни вне его стен, которые пели воины, а затем прилежное исполнение супружеского долга в виде поцелуя в лобик и сон между двумя мужчинами. Сон, приносящий странные, ранее неизведанные желания, почему-то вытаскивающий из памяти то, что с ней совершал мерзкий Райтен. Только эти видения были… приятны? Как такое постыдное может быть приятным?! И Лаатая старательно прятала новые ощущения на самых дальних полках непослушной памяти.
А утром опять подъём под лязг оружия, и день продолжался, такой похожий на все предыдущие. Только лес сменился бескрайней степью, и путникам приходилось дольше искать места для стоянки, где была бы вода и кустики для уединения диссини. К концу седьмого дня их монотонного путешествия путники опять въехали в постепенно густеющий лес. Каридис выбрался из кареты и сам возглавил их отряд. Слышно было, как он отдаёт распоряжения воинам, посылая их на разведку в лес и далеко вперёд от дороги.