— Э, нет, Жора. Домой им путь заказан. Они уже из крестьянского сословия выписаны, община им пашню не выделит. И в город тоже не пойдут. Ты это верно заметил, муштра издалека в человеке видна. Так что в городе его любой гарнизонный солдат враз определит как служивого.
— И куда они пойдут?
Рожин растянул толстые губы в ухмылке:
— В монастыри они пойдут, Жора. Грехи замаливать. Опять же, кто в монастырские земли попал — того уже светские власти, считай, никак не достанут.
Хм… То есть, получается, бумага о том, что беглые солдаты подлежат отправке в ланд-милицию — это не столько указание, сколько легализация существующего порядка вещей? Надо будет подумать на эту тему.
— Ну ладно. Значит, для поиска беглых солдат будем с батюшками разговаривать. Вот прямо завтра и начнем.
Ладно, совещание можно считать удачным. Отправил ребят перед сном поболтать с местными о всякой всячине, а сам достал бумагу, карандаш и пухлую пачку своих заметок. Аккуратно поправил веревочный фитиль на масляном светильнике, чтобы хватало света и начал приводить записи в порядок.
Год назад, когда я был еще рекрутом и ундер-офицер Фомин вел нашу команду из Кексгольма в Лугу, я все удивлялся, чего это там Фомин каждый вечер пишет. Вроде бы ундер-офицер — не такая уж и высокая должность, а поди ж ты — каждый вечер он сидел и вдумчиво работал с бумагами. А теперь вот у моих бойцов свободное время, а я точно так же сижу и оформляю дневные заметки на скорую руку в нечто более осмысленное и понятное. Потому что дорога пряма или где кривизна есть все то аккуратно записывать.
Кони месили копытами пушистый снег. Лес раздался далеко в стороны, давая разгуляться ветру. День был ясный, солнце отражалось от снега и слепило глаза. Будто мало мне ветра в лицо.
Я закутался поглубже в тулуп, набросил на ноги одеяло и дал себе небольшую передышку. Откровенно говоря, устал делать пометки о дороге. И так уже чертову уйму бумаги исписал. И что-то как-то мне совсем не хочется в разведчики. Лучше уж куда-нибудь в середину колонны и ни о чем не думать. Топай себе и топай, не забивай лишним голову. Ну отлично же, да?
Или вон тот же Рожин. Устроил себе на санях лежанку из мешков и одеял, подложил под толстую щеку рукавицу и спокойно спит. Может, и мне так же сделать? Дорогу возница знает, ехать осталось недалеко. А тут как в поезде. Мягко, тепло, укачивает и конские копыта такие — тудух-тудух, тудух-тудух…
Сердце вдруг забилось чаще. Я распахнул глаза, резко выпрямился и крикнул вознице:
— Ну-ка придержи!
Быстро окинул взглядом наш небольшой караван. Да не, вроде все нормально. Саней — три штуки. Возниц — тоже три. Каптенармус — вот он лежит. Моих солдат тоже комплект, все шестеро в наличии. Не филонят, старательно крутят головами во все стороны на всякий случай. На дороге пусто. Разве что… вон там какой-то одинокий всадник удаляется по дороге. Весь такой суровый, конь черный, сам в черном… Да не, это так кажется. Солнце в глаза, снег бликует, на этом фоне любой силуэт — темное пятно.