— Можете передохнуть пятнадцать минут. Но не больше. А я пока за вас постою. Вода, чайник и прочее — в раздевалке. Туалет там дальше по коридору. Дорогу найдёте?
Даша кивнула. А чего тут искать: прямо, прямо и прямо, главное не проскочить мимо двери с табличкой «Служебный вход».
— Пятнадцать минут! — напутствовала Алиса.
Голову Лакшин снял, едва оказавшись в узком сумрачном коридоре, задышал глубоко и часто. Пряди волос прилипли ко лбу и вискам, над верхней губой блестели капельки пота.
— Воды! — простонал, а в раздевалке сразу плюхнулся на диван, сминая лунтиковые толщинки. — Вода где?
Бутылки, в упаковке, Даша обнаружила под столом, вытащила одну через надорванный угол, протянула.
— Открой, — распорядился Лакшин, стягивая и отбрасывая в сторону меховые перчатки.
Даша открыла. Видно же, что ему несладко пришлось.
Лакшин за один присест осушил литровую бутылку, потянулся за другой.
— Не лопнешь?
— Не! По-моему, во мне воды вообще не осталось. — Он чуть развернулся. — Расстегни немного. Я больше не могу.
Даша хмыкнула. Он ведь даже не просит, просто отдаёт распоряжения. Будто она ему в служанки нанималась.
— А тебе мама с папой про волшебные слова никогда не рассказывали? Или творческие натуры слишком возвышенны и до подобных мелочей не нисходят?
— Ну расстегни, — повторил Лакшин, обиженно выпятив губы и страдальчески изогнув брови. — Трудно что ли?
Даша безнадёжно махнула рукой, поставила на стол одноразовый стакан, из которого пила, отложила надкусанную печеньку, присела рядом, на краешек, отыскала спрятанный за отворотом бегунок, дёрнула, провела им по молнии вниз. Лакшин спустил комбинезон с плеч. Влажная футболка липла к телу, к шее приклеилось несколько сиреневых ворсинок. Он откинулся на спинку дивана, сначала прикрыл глаза, приподнял брови, громко выдохнул, потом опять открыл, скосился на Дашу. Смотрел на неё, наверное, с полминуты, внимательно и странно, и вдруг выдал шелестяще и чувственно:
— Укуси меня.
У Даши очередной кусок печенья едва не застрял в горле. Она обалдело уставилась на Лакшина и только спустя несколько секунд нашлась, что сказать:
— Ты там совсем перегрелся? Почему я должна тебя кусать?
— Ну как же? — выдохнул Лакшин, проговорил размеренно и чётко: — Яд «чёрной вдовы» убивает за час, яд чёрной мамбы — за двадцать минут. А твой, думаю, и за пять вполне справится. А мне проще сдохнуть, чем ещё пару часов вот в этом скакать. Да-аш!
Внезапно цепкий ехидный взгляд словно чуть-чуть затуманился, подёрнулся томной поволокой, стал мягким и масляным. Интонации тоже изменились, опять в них появились вязкие, певучие нотки.