Рустем кивнул головой, вроде как соглашаясь. Братья уже направились к выходу, когда Ильнур, обернувшись, одарил раненого самодовольной усмешкой, добавляя к ней вопрос:
- Ну, ты что, получил, что хотел? Ворвался в священные чертоги?
Рустем бросил на брата ледяной взгляд.
- Подержи его, Наиль, а я его стукну – для профилактики, - прорычал черноволосый мужчина, намереваясь встать.
- Да нет уж, лежи, - Ильнур улыбнулся шире, - я и так понял по твоей недовольной морде, что ничего не получилось.
Не успел Рустем что-то ответить, как младший брат, насвистывая себе под нос песенку, стал спускаться вниз по лестнице. Уже на первом этаже он заметил Софию. Та, держа в дрожащих пальцах бокал с чаем, выглядела заплаканной-запуганной. Но по-прежнему красивой – так, чисто наблюдение, не претендующее на что-то большее. Не зная, как подбодрить девушку, Ильнур обратился к ней приглушенным голосом:
- Зверь вылечен, но он все такой же злобный. Сделай для нас одолжение – дай ему то, что он так хочет.
Щеки Софии защипало от горячего стыда. Девушка, вздернув подбородок, прошествовала мимо Ильнура, бросая на ходу:
- Я уже несу ему чай.
- Если бы дело было в чае, - многозначительно произнес черноволосый красавец ей вслед.
По пути в спальню София встретилась с еще одним братом – Наилем. Он показался ей каким-то задумчивым, погруженным в себя. Кивнув девушке, мужчина торопливо спустился вниз. Захлопнулась дверь – вот и снова они остались вдвоем во всем этом большом доме.
София, прежде чем зайти в спальню, мысленно досчитала до 10 – чтобы хоть немного уравновесить свое нервозное состояние. Толкнув дверь, девушка несмело шагнула внутрь. Ее взгляд тут же уперся в Рустема – он лежал, повернув темноволосую голову в сторону окна. Сначала, София подумала, что мужчина спит, но нет: стоило ей сделать еще один шаг, как тот произнес:
- Чай горячий?
- Да, - девушка сделала маленький глоточек, - почти.
Она подошла и поставила бокал на прикроватную тумбочку. Усталость навалилась на Софию – ей хотелось лечь и забыться сном. Забыть вид этой крови, ощущение собственной беспомощности. Но девушка не ложилась. Она, подойдя к окну, залюбовалась победой света надо тьмой – залилось золотистое сияние, заголубело небо, запели песню птички…
Утреннюю тишину нарушил властный голос Рустема:
- Ложись, еще слишком рано.
София обернулась и, наконец, посмотрела на мужчину – он выглядел значительно лучше, чем час назад. Особо радовало, что не было крови. И простыня была чистая. Другая, грязная, валялась возле двери. Девушка мысленно поблагодарила братьев за это. Сама бы, она не справилась. Вид крови по-прежнему пугал ее.