До моего ещё расслабленного и не проснувшегося окончательно мозга доходит, что Гектор — в своей холодной манере — но всё-таки позаботился обо мне. Горничных прислал. Одежду мне купить велел. Теперь вот и на работу не поехал, ждёт.
— Который час? — спрашиваю, голос хрипит, горло дерёт.
— Одиннадцатый, — сообщает Зина уже от двери. — Для хозяина — нонсенс так поздно на работу ехать. Он у нас очень пунктуальный.
Киваю — доставила проблем я Гектору. Хоть бы отменённые встречи не были суперважными.
Зина уходит, я спешно бегу в ванну, привожу себя в порядок, переодеваюсь в чистое. Интересно, как женщины угадали, что я люблю котят? Футболочка очень милая и смешная.
Свои непослушные волосы собираю в хвост и выхожу из комнаты.
Асхадов сидит на диване — он у него просто громадный, угловой, обитый серой кожей — и что-то быстро печатает на ноутбуке. Скорее почувствовав моё появление, вскидывает голову:
— Доброе… — поднимает руку, смотрит на часы, — наверное, ещё утро. Это последний раз, Алла. И то, учитывая, что вам пришлось пережить. Подъём в этом доме в семь утра, завтрак — в восемь. Ради вас режим никто менять не будет.
Я смотрю на него, и мне приходит в голову мысль, что этот человек — робот. Он снова безупречно-элегантен, с иголочки, тёмно-русые, отливающие золотом волосы, идеально уложены. Ни малейшей небрежности.
— Присаживайтесь, — кивает на кресло, куда я опускаюсь совсем неизящно, почти плюхаюсь, что непременно отмечается ехидным хмыком. — Я оставлю вам карточку. В субботу у нас роспись. Постарайтесь организовать всё по высшему классу. Будет пресса, приедут из администрации края.
Хлопаю глазами:
— Я понятия не имею, как организовывать свадьбы, — признаюсь честно, потому что ощущаю лёгкий ужас от такого поручения. — Я вообще никогда ничего не организовывала. Этим всегда занималась мама.
— Google вам в помощь, если не умеете. Пора вырастать и учиться. Никто не станет делать всё за вас всю жизнь.
Асхадов чеканит слова. Мне интересно, у него вообще когда-нибудь включаются эмоции? Кроме глухого раздражения, презрительности, цинизма. Что-то человеческое. На это и пытаюсь надавить, когда, сглотнув непрошенные слёзы, произношу:
— Какая свадьба, Гектор Леонидович! У меня и мать и отец в больнице!
Он вскидывает на меня взгляд, смотрит, как на молекулу какую-то, пыль у его брендовых туфель.
— У меня вся семья на кладбище — и что? Будем с вами в равном положении.
— Вы не понимаете! — взрываюсь я. — Свадьба — это так важно для девушки! Нужно, чтобы в этот момент мама была рядом. Благословляла, поддерживала. Чтобы отец вёл к алтарю.