Отнимаю свою руку, встаю, собираюсь с духом.
Мне очень сложно, когда он такой — совсем домашний, жутко одинокий, с душой нараспашку.
Когда смотрит так, будто от меня и впрямь зависит — жить ему или умереть.
— Ты опоздал, — говорю наконец, стараясь, чтобы голос не дрожал, — с любовью. С признаниями. Мне больше ничего от тебя не нужно. Ты мне не нужен. И если у тебя действительно есть ко мне чувства, как ты говоришь, то позволь мне уйти. Навсегда.
Не смотрю на него, не хочу видеть, как его — такого большого, сильного, непробиваемого — трясёт в немой истерике. Плакать он не умеет. Боль выплескивать тоже. Но обычно трудно понять, что ему больно. А сейчас… Сейчас, наверное, невыносимо. Больнее, чем можно выдержать.
Но… он сам виноват. Сам всё сломал. Я не должна жалеть его теперь. Он не жалел меня.
Гектор словно считывает мои мысли. Запускает пальцы в волосы и начинает говорить — горячечно, торопясь:
— Я сжигал мосты. Не должен был вернуться… в ту ночь… но выжил… твоя любовь спасла… Ты любила меня вопреки…ненависти… надеялась… я понимаю… Но… позволь… позволь завоевать тебя… положить мир к твоим ногам…
— Ты не понимаешь, — мотаю головой. — Мне не нужен твой мир. Ни в каком виде. И ещё раз прошу — отпусти.
Он рвано вздыхает, сжимает кулаки и спрашивает:
— Ты точно решила?
— Точно.
— Хорошо, — он подминается. — Давай, отвезу тебя.
— Не надо, я вызову такси.
Ищу телефон. Рюкзачок нахожу рядом с кроватью. Набираю номер таксопарка, заказываю машину.
Гектор прячет руки в карманы джинсов — никак не может унять дрожь. Понимает, что мне неприятно это видеть.
— Я пришлю адвоката, — говорит он сухо, отстранённо, превращаясь в прежнего знакомого мне Гектора, ледяного и с душой, застёгнутой на все пуговицы, — обсудите нюансы.
— Никаких нюансов. Мне ничего не надо.
— Алла, прекрати игры в благородство! — резко произносит он. — Квартира оформлена на твоё имя. Она останется у тебя и после развода. И не дури — незачем скитаться по съёмным. И деньги буду переводить на карточку каждый месяц. Это — моё решение. Не хочешь — не трать. Но запретить мне не можешь. Таковы мои условия.
Киваю.
— Ладно.
Сейчас мне не до споров. Слишком устала.
Раздаётся звонок — диспетчер сообщает, что машина прибыла.
— Цветы забери. И игрушку, — глухо говорит Гектор.
Забираю.
В конце концов, у меня сегодня праздник, и я заслужила.
Иду к двери.
А за спиной с задушенным стоном сползает по стене Гектор.
Не оглядываюсь.
И почти горжусь собой.
Сегодня я отстояла своё право — право не прощать.