– Но зачем? – Я беспомощно отстранилась, вжимаясь в матрас.
– Оливия была беременна от него. Он не хотел огласки. Просто убрал с дороги мою девочку.
Я ещё отодвинулась и мельком оглянулась, чтобы найти выход. Я помнила, где была дверь, но уверена, что сейчас за ней стоят те самые амбалы, что вынесли меня со свадьбы.
Дэми! Боже, Дэми! А если это псих его убил?
Я задрожала и прикусила край ладони. Не паниковать. Не паниковать. Тише. Все еще не кончено.
– Вы Дэми не тронули?
– Поблюёт твой женишек пару часов. Выживет, – Хилл сложил руки за спиной и передвинулся к окну, освободив меня от тяжести своей тени и едкого хмельного запаха. – Надо же, какое солнце в день возмездия, – псих снова покачал ладонью в воздухе, будто пытался поймать тёплые лучи через стекло.
– Оливия была беременна? – Я искала возможность хоть как-то его отвлечь, задавала вопросы, которые по сути сейчас уже бессмысленны. – Она мне не говорила.
– И не говорила, что трахается с мужиком старше себя в два раза?
Я напряглась. Что-то такое было, ощущение, что она не договаривает, но подруга только загадочно улыбалась на мои вопросы и уверяла, что я зря беспокоюсь. У нас не было тайн друг от друга, а сейчас я поняла, как ошибалась.
Она встречалась с Дрэйком-старшим? Совсем маразм. Хилл сдурел такое предполагать. Если бы папа узнал, он бы с Дональдом не водился, ведь измена для Комарова – это что-то из разряда фантастики. Не просто так он маму до сих пор не отпустил. Для него и сейчас другая женщина в постели – это предательство любимой.
Я задумалась. Ведь если всё это творил старший-Хилл, он неумышленно подставил своего сына.
– Вилли из-за вас в тюрьме, – пробормотала я и с трудом скинула ватные ноги с кровати. Немного расстегнула на спине молнию, потому что тесное свадебное платье не давало дышать и норовило выбить меня в обморок. Мне нужно быть в сознании, только так я смогу выбраться из этого дурдома.
– Это временно, – спокойно ответил Джек. – Я его вытащу. Я своих детей не бросаю, в отличии от некоторых, – он посмотрел на меня с некоторым сочувствием, а потом снова отвернулся с ледяным лицом. Это был намек на отца? Метко.
Глыба Хилл был непробиваем на открытые эмоции. Никаких лишних жестов или подергиваний. Можно было только догадываться, что у него в голове. Он будто ожившая фарфоровая кукла, даже пальцы, что вырисовывали в воздухе узоры, совсем не дрожали. Этот псих знает на что идет. Он готов выстрелить, готов перерезать глотку тому, кто виноват.
– Вы убьете Дональда, как и его дочь?
– Эвелин… – сухо отчеканил Хилл. – Небольшая вынужденная жертва, чтобы сучонок Дрэйк осознавал, что ходит по краю моей мести. Чтобы он испытал тоже, что и я пять лет назад. Он знал, что я разберусь, но доказать его вину можно лишь одним способом...