А ведь Гроза преподавал и в прошлом году, и жизнь ни разу нас не свела. Нигде. Даже мельком.
Я вспомнила, где слышала запах гвоздики и кипариса. Это он поймал меня на крыльце. Это он занес мой шарф на вахту, когда я забыла его в классе по фортепиано. Это был мой Саша. Нет, не мой… Холодный взгляд проскальзывал мимо и ни разу не задержался на моем лице. Ему просто все равно. Попользовался и выбросил, как и Эд. Только сейчас надо мной повисли грозовые тучи под названием «мать-одиночка», а не «разбитое сердце», и от этого становилось тесно в груди и горько во рту.
Когда прозвенел звонок, я вскочила, чтобы сбежать, но громкий баритон цапнул меня за плечи, как настоящая лапа тигра:
— Чудакова, задержись.
— Так как ты пропустила весь прошлый семестр, придется в этой четверти поработать дополнительно. Понимаешь, Настя? — мой голос звучал глухо, в голове сильно гудело от шума Академии. После месяца заключения дома, я просто сходил с ума от каждого резкого звука. А еще этот голос старушки, с которой столкнулся около Академии, прокручивался в голове, как заевшая пластинка:
«Хотела пожелать тебе с лихвой, чтобы проучить, но вижу, что ты и сам мастак портить себе жизнь. Смотри в оба, красавчик. Слушай лучше. Чувствуй сильней».
Что она хотела этим сказать?
Когда дверь за последним студентом закрылась, ученица вздрогнула, а я выхватил себя из мутного состояния задумчивости и скрестился с ее испуганным синим взглядом. Знакомым взглядом… Кого-то она мне напоминала. Малинку немного, цветом радужки и формой глаз. Но моя девушка совсем другая: яркая, веселая, а эта немного мрачная. Голову опустила, кивает, как неваляшка, и молчит. Моя бы улыбалась, искрилась изнутри, как бенгальский огонек.
Одежда на Чудаковой простая: джинсы, крупной вязки свитер, невысокие ботиночки. Тощая, плечи ссутулила, будто кто потянул впереди за нитку. Нет, Малинка была ровная, как береза, и веселая, как птичка певчая. Я понимал, что розовые волосы — парик, но вот такая копна, как у Насти, точно бы под него не вместилась, потому я отмел все мысли о таком нелепом совпадении.
— Да, — я глянул на наручные часы, — в шестнадцать жду тебя в двадцать восьмом на фортепиано. Надеюсь, ты не будешь пропускать мои индивидуальные?
— Не буду, — девушка буркнула и отодвинулась к двери, будто хотела сбежать. Тонкие пальцы сдавили до белых косточек ручки рюкзака. Не такой как у Малинки, тот светлее был и с нашивками, но очень похож.
— Можешь идти, — я отмахнулся от нее и погрузился в заполнение журнала. Только через несколько секунд понял, что студентка не ушла, тогда снова поднял голову. Она смотрела на меня так обреченно, будто боялась, что бить ее стану за пропуски. — Да не злюсь я за прошлый семестр, не трясись. Что-то еще хотела?