— Она понервничала и стала жаловаться на боли, — выпалил я на одном дыхании. Настя спряталась за ширмой и зашуршала одеждой.
— Какие боли, Настюш?
— Покалывание, — пожаловалась Малинка. — И тянет неприятно.
— Выделения есть?
— Нет.
Я слышал, как она сбрасывает одежду и карабкается на кресло. Оно так жутко скрипело, что мне хотелось подбежать и помочь ей.
— Ясно-ясно, — Яна Петровна что-то написала в тетрадке, а потом спросила у меня: — Какой срок?
— Шесть недель, — я не считал, просто знал эту цифру. Наверное, потому что отмерял каждый день от знакомства с Малинкой.
— Какие маленькие, — поворковала гинеколог и, ласково окинув меня взглядом, убежала за преграду. Что-то тихо говорила Насте, а я ерзал на стуле и не находил себе места. Невероятно: я стану отцом. До меня потихоньку доходила эта мысль, и меня просто распирало от счастья.
Пока Настя одевалась, Яна Петровна быстро-быстро что-то написала на узких клочках бумаги, а меня откровенно потряхивало от волнения. А если что-то серьезное?
— Вот, — врач прижала пальцем один из листиков к столу и продвинула его ко мне. — Здесь витамины, магний и укрепляющий чай. Все у вас в порядке. Плод быстро развивается, организм перестраивается, а Настя очень чувствительная. Тонуса нет, угрозы нет, так что не волнуйтесь. Вот, — она подвинула еще один листик, ровно приставила к предыдущему, — на всякий случай сдайте завтра утром анализы.
Настя вышла из-за ширмы и, не глядя на меня, спросила у врача:
— Петь можно?
— Детка, конечно, — гинеколог расплылась в теплой улыбке. — Противопоказаний нет. Пой, сколько душе захочется, малышу только в пользу. Он будет тебя слушать и привыкать к голосу. Если что-то серьезное анализы покажут, я сама позвоню. Жду вас, — женщина замолчала. Она долго водила пальцем по настольному календарю, и ее волосы переливались медью в свете больничных ламп. — Приходите второго марта.
Настя стояла у стола и будто боялась пошевелиться, а когда она потянулась за рецептом, я перехватил листики.
— Мы все сделаем, спасибо, — и, сцапав ее руку, переплел наши пальцы.
Яна Петровна рассматривала нас некоторое время, а потом добавила:
— И никаких нервов, побольше любви, — она коварно прищурилась. — Секс не запрещаю.
Настя чуть дернулась, пытаясь вырвать руку, но я не позволил. Поблагодарил врача и потянул Малинку на выход. Знаю, у нее гормоны зашкаливают, и любые обвинения сейчас стерплю, только бы она дала шанс. Я всей своей душой чувствовал, что она — моя. Та, которую искал. Та, без которой жизнь пресна и скучна.
Моя женщина. Мать моего будущего ребенка.