Я не могла вырвать руку, не потому что Саша не пускал, сама не хотела его потерять. Мне казалось, что стоит нашим пальцам отдалиться, нас закрутит в шальном танце реальности и больше никогда не свяжет.
Гроза так пронзительно смотрел, когда ждал ответа, отец он или нет, что я не смогла выдавить и слова, просто кивнула. Я думала, что Саша отступит и останется в коридоре, но пошел со мной к гинекологу. От этого было и стыдно и приятно тепло. А когда он, не задумываясь, назвал срок, я поняла, что безумно ошиблась и все это время зря думала о нем плохо. Что все эти переживания — просто мои сошедшие с ума гормоны, а никакое не предательство. Он ведь и правда не отказывался от ребенка, просто уточнил, просто спросил. А я…
Пока лежала на кресле, представляла себя на месте Саши и хотелось выть: я бы тоже так спросила, я бы тоже сомневалась и не верила. За что же я его выдергивала из себя и уничтожала? Просто так? Чтобы поиграться? Чем я лучше той твари, что его обманывала? Он был уверен, что у него не может быть детей, а я — темная лошадка, которую встретил случайно. Вдруг я такая же, как и та тварь? Теперь понимаю, что была неправа, но смогу ли вымолить прощение?
Как можно с такими вещами играть? Так и чесались руки расцарапать незримой бывшей мордяху, чтобы не повадно было мучить и обижать хороших и искренних людей. Портить им жизнь и ломать их доверие к другим.
Саша молчал до машины, молчал, когда открывал мне дверь, молчал, когда садился за руль…
Сильно сдавливал челюсть, и я слышала, как хрустят зубы. Нервничал, переживал, прятал глаза. Нет, не прятал. А просто не смотрел на меня, выворачивал взглядом кладку дорожной плитки перед авто. Отдалялся от меня, как комета, что улетает от Земли, приблизившись на миг.
Я не хочу его отпускать. Не хочу быть позабытой планетой, матерью ребенка, к которому он будет приезжать раз в неделю, чтобы пообщаться и привезти сладости. Но я не представляла, как все вернуть назад, как заставить Грозу в нас поверить. Снова.
Губа Саши, куда ударил Лёша, немного припухла, а нос покраснел с одной стороны. Этот удар очень сильно меня потряс: будто кулак в меня впечатался. Отрезвило, шокировало. На каких-то остаточных волнах обиды я оттолкнула Грозу опять. Безумная дурочка…
Почему не дала тогда, еще в январе, Саше высказаться, почему не выслушала? Не знаю. После заданного вопроса, будто провалилась по горло в дерьмо и две недели не могла выплыть. Думала о себе и своей боли, не видя ничего вокруг, не слыша, что другому важному для меня человеку тоже плохо. Сейчас понимаю, что у Грозы были причины именно так спросить, слышала их разговор с другом, и меня мучило-волновало одно: будет ли Гроза мне доверять, после того, как я вычеркнула его из своей жизни?