- Трус, значит.
- Разве нет? Мой брат не прятался за спины воинов, когда сражался с вашим войском! Он скакал впереди всех, рубился наравне с простыми солдатами. И погиб в первых рядах! А
вы... Напали превосходящим числом, выждали, пока ваши кавалеристы перебьют всех, кто мог хоть как-то задеть вас в бою. И лишь после этого ворвались в замок, учинили кровавую и бессмысленную резню. Мерзость, недостойная истинного воина и дворянина!
Я выпалила это, точно плюнула ему в лицо. И почувствовала, как заледенели пальцы, грозя выронить поводья. Что он сейчас сделает, как отреагирует? И вроде как с одной стороны мне было наплевать - все равно ничего хуже, чем стать живым оружием против своих сородичей, со мной не случится.
Но похолодевшие руки все равно дрожали. Я боялась увидеть сейчас его лицо, его глаза. Услышать его ответ. Велегар Крэш ухитрялся наводить страх даже на того, кому уже нечего терять.
Он ответил не сразу. Я уже поверила, что он просто проигнорирует мою дерзость. Или не сочтен нужным разговаривать с той, от кого ему нужен лишь огненный дар. Но он заговорил, и произнес последнее, что я ожидала сейчас услышать.
- Маркиз Ричард Сотери.
Имя моего брата из его уст чуть не вышибло меня из седла. А Крэш продолжал:
- Молодой и очень перспективный офицер королевства Мергола. Погиб три года назад в звании лейтенанта, в бою против кавалерийской дивизии генерала Транка. Лично вел свой отряд и пал одним из первых.
Слезы обожгли мне лицо. Пал одним из первых, моих родных и любимых. Вслед за ним -папа и мама.
- Вы убили его, - прошептала я. - Ваша армия, ваша алчность завоевать целый мир. Что мы сделали вам - все наше королевство? Чем мы провинились перед вашей империей? У нас нет особых богатств - ни алмазных приисков, ни очагов магической силы. Зачем вы напали?
Тут Велегар Крэш усмехнулся.
- Ты помнишь, Лиара, как твой брат уходил на войну? Скорбел ли он о том, что может погибнуть? Рыдал ли, оплакивал свое королевство, вопрошая, в чем его вина перед жестоким Ромедаром?
Я отвернулась. Ричард радовался и торжествовал, отправляясь на фронт. В поместье все ликовали. Праведное возмездие, праведный бой против захватчика. Никто не тревожился, что он может не вернуться. Мама была грустна - но держалась прямо, улыбалась, не проронила и слезинке. Как положено герцогине.
Не плакала и я. Радостно обнималась с братом, смеялась и просила «задать жару этим ромедарцам»! Общий азарт и веселье захватили меня. Лишь потом, когда я познала горечь потери, сиротство и неподъемное бремя вины, лишь тогда почувствовала, что есть война и смерть на самом деле.