В предрассветном тумане он видит оседланную белую лошадь с притороченной дорожной сумкой. На седле короткая надпись киноварью на греческом: «В путь».
Когда мальчик подъезжает к крепостным воротам, сердце его бешено колотится.
– Куда? – преграждает дорогу стражник.
– Отец послал… за лекарственными кореньями. Надо собирать рано, пока роса не высохла, – Яромир старается говорить громко и уверенно.
– Пропусти, я знаю его, – раздается голос из сторожевой будки, – это сын пьянчуги Тимона, лекаря.
Решетка на воротах поднимается, и Яромир оказывается за стенами Маргианы.
Он сдерживает себя и старается ехать шагом, как будто никуда не спешит. Отъехав на значительное расстояние, подросток оглядывается и прикладывает руку к глазам, защищая их от восходящего солнца. На миг ему кажется, что он видит на стене человека в черном плаще, машущего ему вслед рукой, но луч солнца попадает под козырек ладони и заставляет его зажмуриться. Когда к глазам возвращается способность видеть, никого на стене разглядеть не удается.
Яромир разворачивается и пускает коня вскачь. Навстречу богине Атаргатис!
Пурпурная граница – стена между империей Хань и кочевниками хунну
1
За окном красного императорского шатра на зубцах сторожевой башни играет закат, окрашивая серые стены киноварью. Теперь шатер окружают две линии охраны, и лишь избранные имеют право лицезреть Сына Неба. Император извлек урок и больше не собирается рисковать своей жизнью.
Уди сидит за массивным столом-гобаном для игры в вэйци, напротив в почтительной позе стоит Ван Куй. Император двигает белые камни, генерал – черные.
– Почему тебя называют Старым Лисом? – спрашивает император, делая ход.
– Я научился понимать хунну, но не стал волком, – генерал делает ответный ход, почти не задумываясь.
– Почему скрывал все, что происходит?
– Это тонкий мир, повелитель. Как в лесу. Стоит перебить всех хищников – олени и кабаны начнут сами гибнуть от всякой заразы…
Уди с такой силой двигает по доске камень, что дрожат соседние.
– Мир ценой унизительного договора? А если мы перестанем платить эту дань?
В голосе Уди снова проявились гневные нотки, за которыми, как правило, следует гроза. Ван Куй это прекрасно знает, но сегодня, понимает он, единственный шанс открыть владыке правду, как он это видит. Второго не будет. Генерал старается говорить коротко, тщательно подбирая слова:
– Хань не выдержит натиска орды… Зачем это Сыну Неба? Мы из разных культур, и Чанъань не готов услышать степной ветер!
Уди откидывается на троне и с интересом изучает генерала, как будто видит его в первый раз.