– Говорят, они символизируют мужскую силу? – Деметрий едва сдерживает желание зевнуть, подходит к рогам и пробует их на прочность, работая длинными сильными пальцами.
– У «серебряных людей» власть держат женщины… Поэтому скорее женскую! – лицо Омид также непроницаемо, как свеже-выделанная конская кожа.
– Спасибо, что позволили стать вашими вассалами! Уверена, что следующий пир мы устроим в Нисе! – Родогуна с улыбкой заполняет образовавшуюся паузу, ловя напряженные взгляды тохарских воинов и еще раз учтиво кланяясь степным гостям.
– Да. Парфия обречена! – глаза Омид едва заметно сверкают, будто где-то внутри бьют две молнии: эта женщина стоит целого войска.
Араш ищет взгляд Заряны и находит его. Мужчина не стесняется при всех поклониться сарматской воительнице. Омид замечает это и тоже благодарит девушку, одаривая ее лаконичным кивком головы. Тохарская царица оборачивается в сторону двери и несколько раз хлопает в ладоши. В тишине после хаотичного шума ее хлопки кажутся ударами мечей по щитам. В зал заходят шесть могучих тохаров с обнаженными торсами – все похожи меж собой, словно близнецы.
– Еще один подарок – наша борьба. Она появилась во время северного исхода, когда нашим мужчинам приходилось бороться с медведями!
Омид делает отмашку рукой, заставляя своих подданных душить друг друга в крепких объятиях. Зал превращается в арену, посреди которой рвутся мышцы и ломаются конечности. Тохары борются настолько искренне и ожесточенно, что не каждый из гостей готов смотреть на побоище посреди трапезы.
– Не знаю… На Сицилии бойцы были половчее, – сильно захмелевший Сальвий делает глоток красного вина и играет мышцами, привлекая внимание местных дам.
– Так иди, Геракл! Или боишься? – Заряна доедает утиную ножку и бросает кость прямо в лоб Сальвию, заставляя соседей по столу округлить глаза.
– Я? Боюсь? Да забери тебя Аид! – нетрезвый Сальвий поднимает брошенную кость и перемалывает ее крупными белыми резцами.
Здоровяк поднимается, чуть не падает от накатившего хмеля, но быстро восстанавливает равновесие и выходит прямо в центр зала. Деметрий хочет остановить Сальвия, но Родогуна видит равнодушную ухмылку на лице Омид и жестом показывает своему мужу успокоиться.
– А кто со мной хочет? – Сальвий раскидывает руки, заставляя тохаров отлипнуть друг от друга и расступиться.
– Именно поэтому власть у нас принадлежит женщинам! – Омид кривится в улыбке. Родогуна понимает, почему женщина старается не улыбаться – часть ее лица парализована после смерти сына.
– Отличная шутка! Кто же с тобой поборется? Ты же Геракл! – Деметрий окончательно проснулся, выпил вина и теперь хоть сам готов выйти в центр зала. Нельзя!