Но Клеопатра настроена решительно и не собирается шутить:
– А ты, Митридат Победитель, останешься великим без своей не самой великой части?
– Перестань… – понимает причину ее злости царь. – Это Сципион. Я понятия не имел…
– Ты нарушил сделку! Ее частью, напомню, был разговор с римлянином. Или похоть совсем затуманила твои мозги? Ты считаешь меня шлюхой, а сам в сто крат хуже!
– Хорошо, хорошо… – примирительно бормочет Эвергет. – Я обещаю…
Дверь комнаты резко открывается. Клеопатра инстинктивно прячется под одеяло. Эвергет гневно орет на слугу.
– Поганец! Я вздерну тебя! Ты почему не стучишься?
Посыльный смущен, но страха не испытывает. Он знает, кто в этом доме хозяин.
– Прошу прощения, царь, но наместник срочно собирает всех у себя!
Эти слова, да еще в присутствии женщины, только что обвинившей его в пресмыкательстве перед Римом, приводят понтийского царя в бешенство.
– С какой стати? Я что ему, слуга? – ревет он, хватаясь за меч.
Интуиция подсказывает, что сейчас авторитет Рима может не спасти его от смерти, и мальчик выдает то, чего не должен был знать (при условии, конечно, что он действительно не заглядывал в пергамент).
– Повелитель, там новости, кажется, важные. Вроде как царь Парфии Митридат убит!
Глава 15
Кровавый бог Гирканского моря
Побережье Гирканского моря
1
Есть в Парфянском царстве загадочное место. Никто не знает, кто такие эти низкорослые люди, говорящие короткими отрывистыми трелями, напоминающими птичье пение. И откуда они взялись. Называют себя огурча. Живут изолированно рядом с небольшим островом, ни с кем не общаются, поклоняются своему неведомому морскому богу, исправно платят дань рыбой. Того и достаточно.
Но сейчас этот мир нарушают несколько десятков всадников, называемых катафрактариями, с головы до пят покрытых плотными кольчугами, с длинными пиками в руках. В окружении «железной кавалерии» юный царь чувствует себя неуязвимым. Отряд несется по единственной улице поселка, распугивая пегих длинношерстных свиней и голых детишек.
– Странно, что при дворе не нашлось ни одного человека, кто понимает их птичий язык, – обращается Фраат к Сурену.
– Рыба, поставляемая во дворец, – единственный признак того, что огурча являются частью великой Парфии. Сами они так явно не считают. Они даже денег не признают, – поясняет царю советник.
– Это мы сейчас посмотрим! – Фраат достает серебряную монетку, на которой изображен профиль Деметрия, и подзывает пожилого аборигена. Юноша подносит ее к лицу старца и жестами пытается спросить, показывая то в сторону пустыни, то в сторону моря. Абориген внимательно смотрит на монету и мотает головой. Фраат поворачивается к Сурену. – Вроде как не видел… Может, надо было по-другому?