– Посадите ребят на такси, – невнятно говорю я на прощание, – нечего им делать в такое время на улице.
Я иду к лифту, Кристина шуршит тапочками сзади. За дверью одной из квартир тихо играет радио, судя по всему, настроенное на ту же частоту, что и радиоприемник Крис.
– Ты серьезно сказал про такси? – Спрашивает она.
– Нет, конечно.
– А про развод?
– Да.
Я нажимаю закопченную кнопку. Лифт начинает громыхать и лязгать, совсем скоро он отвезет меня домой.
– Только до лифта, – улыбается Кристина, – дальше я не пойду.
Я не прошу ее ни о чем, но и не отказываюсь совсем от своего желания. Кристина подождет. Одиночество отнимает покой, но взамен дарит много времени. Достаточно для того, чтобы исполнилась любая, самая безумная идея.
Я шагаю в тусклую кабину, но что-то после себя нужно все-таки оставить, как бы не уходить совсем, и тогда будет повод вернуться.
– Хочешь, я выращу сапфир в электрочайнике или микроволновке? Самый большой сапфир на свете, и подарю его тебе? Как звезду с неба?
– Да, – она отступает назад и внимательно смотрит мне прямо в глаза, – я хочу.
Я прихожу сюда, когда мне плохо. Например, сейчас мне плохо. И вот – я здесь. У всех на виду, хоть бы кто меня заметил. Я сижу на теплой скамейке, уж теплее, чем моя тщедушная задница, и я отлично выгляжу. Я вообще-то не плох собой, если уж откровенно, особенно к полудню. Лучше всего у меня получается выглядеть с десяти утра до часу дня, и сейчас как раз это время.
На мне льняные брюки и сандалии цвета мокрого песка на босую ногу. Мне нравится, как выглядят мои пальцы у самой земли. Они выглядят вполне самостоятельно, так, будто у каждого из них есть какая-то индивидуальность. Мои пятки скрывают мой возраст. Я тру их пемзой, затирая тысячи километров и миллионы шагов позади. Я немало успел прошагать на этих ногах – а они пока что как новые. Ну, почти.
И вот я здесь. Напротив интерната для глухонемых детей. На мне панама от солнца за семьдесят долларов и салатная майка из легкого плотного хлопка. На моей коже, все еще гладкой и чистой, не такой, как у ребенка, и даже не такой, как у подростка (ну, почти) – лосьон после бритья Nivea и запах туалетной воды Salvatore Ferragano. Я выгляжу моложе своих лет, но кто об этом знает? До обеда я всегда выгляжу так, как будто мне только что исполнилось восемнадцать, и мне нравится думать, что завтра в полдень я буду выглядеть точно так же.
Интернат для глухонемых – спокойное место. Маленькие руки без конца жестикулируют, детские ноги не стоят на месте, но все это в тишине южного города, съежившегося в редкой тени под полуденным солнцем. А моя скамейка расположена между двух кленов, и солнце не достает сюда ни на западе, ни на востоке, ни в зените. Я сижу здесь, когда мне плохо. Совсем, как сейчас.