Учитель издает короткий, глухой смешок. Будто бы я сказала что-то смешное.
— По правде говоря, госпожа графиня, мне перестали платить одному из первых. Примерно полгода назад.
— И вы до сих пор наведываетесь к моей падчерице? — спрашиваю я, и меня пронзают неприятные подозрения. Не хватало мне еще этих проблем!
— О луна! Что вы! — краем глаза вижу как учитель краснеет, — То есть да, я обучаю Амелию. Но только наукам. Поверьте мне! Я считаю, учитель это призвание, не профессия для денег. Я так же преподаю в местной крестьянской школе, если хотите знать.
— Как же с такими идеалами вы умудряетесь есть? — приподнимаю я бровь.
— У меня свои пути.
Отлично. Он весь такой святой и не хочет денег. Тогда что ему нужно сейчас от меня?
Я озвучиваю свою мысль. Господин учитель лишь улыбается. Как-то слегка печально.
— Я видел, что произошло на площади. Сейчас рано темнеет ивы вряд ли знаете дорогу пешком, тогда как я часто гуляю в сторону Хилсноу. Позвольте мне вас проводить.
— Нет, — даже без раздумий говорю я.
— И все же я настаиваю. В это время на дороге могут встретиться разбойники.
— Но вас же они не трогают.
— Они уже поняли, что у меня ничего и нет. Тогда как вы — очень привлекательная женщина.
Я тяжело вздыхаю. Интересно, есть ли у меня шанс огреть надоедливого учителя чем-либо по голове и скрыться от него?
Но подходящего предмета по близости не оказывается, и у меня появляется попутчик.
— Это даже хорошо, что так вышло, — жизнерадостно сообщает мне господин Соммерс.
— Хорошо, что у мой муженек не оставил мне ни гроша и смылся? — холодно спрашиваю я.
Соммерс смеется.
— Амелия права: вы очень смешная.
Я готова провалиться сквозь землю, вынырнуть возле Хилсноу и растерзать Амелию когтями. Что она обо мне говорит этому учителюшке?!
— Нет, я имел в виду, хорошо, что мы идем вместе и у нас наконец есть возможность поговорить.
— Очень интересно с чего вы взяли, будто я хочу говорить с вами? — парирую я, — То, что я согласилась идти рядом, вовсе не означает, что я намерена слушать вас.
— Слушать меня не обязательно. Вы можете говорить и сами, — спокойно отвечает мне учитель, — Теперь у вас двое детей. Как вы их находите?
Вопрос застает меня врасплох.
Как я нахожу дуреху и разгильдяя?
Соммерс молчит, выжидая моего ответа. Уйти некуда, и я говорю единственное, что подобает в данной ситуации.
— Они оба скверно воспитаны.
Учитель смеется. Не весело, а скорее понимая мою иронию.
— Их мама умерла очень давно. Амелии было около двух лет. Арнольду четыре. Они едва ее помнят и, как видите, подать им хороший пример абсолютно некому.