У них с Верещагиным вроде всего три года разницы, но насколько же они различаются по характеру…
— Прости, что так вышло, — это уже слова не госпожи, но человека за её доспехом.
Проша встает без единого звука, шагает ко мне, опускается на колени у моих ног. Антон это видит боковым зрением, я вижу, как он багровеет от ревности.
Никогда не думала, что буду получать такой кайф от ревности Верещагина. Хоть что-то…
Последний поцелуй полагается самым кончикам пальцев. Формальность. Последняя галочка.
Проша поднимается с колен, забирает ошейник со стола, прикрывает лицо намордником и шагает прочь. Все это в тишине, без лишних звуков.
Ну, просто сердце кровью обливается — потому что отрывать от него приходится самое дорогое. Друга, в которого я почти вросла корнями за этот год. Который знает меня как никто другой.
Лишь у самой двери он останавливается и бросает пристальный взгляд на Верещагина. Мне на самом деле становится не хорошо от такого внимания. Впрочем, Проша не разочаровывает — молча выходит из номера, закрывая за собой дверь.
Я же…
Я же закрываю глаза и откидываюсь в кресле. Не то чтобы я умираю от тоски от случившегося, но мне до смерти пусто.
Пусто оставаться ни с чем.
Говорят, синица в руках лучше журавля в небе.
От синицы я отказалась. Журавля же мне никто и не дал.
Глава 26. Антон
Зарецкий закрывает за собой дверь.
Тихо закрывает, бесшумно.
Слишком просто он ушёл. Будто и не пытался побороться за Нее.
Мне это не нравится. А уж что-что, а интуиция у меня отличная.
Зарецкий не производит впечатления того человека, который легко сдается. И он совершенно точно ценит именно Ирину, она ему нужна не меньше, чем мне. И он уходит так просто?
Но все-таки в данную секунду — Зарецкий не так важен. Важнее та, что осталась в одной комнате со мной.
Я с трудом могу поверить в то, что произошло. И то, что произошло оно по-настоящему, а не в моей голове.
Она послала его к черту! Ирина послала своего Пэйна.
Мне не пришлось для этого рвать его на части, не пришлось никого шантажировать и угрожать. Я просто это получил. То, чего хотел отчаянней всего. Задаром.
Может, это не определяется именно как “послала”, но суть не меняется, какое слово ты ни используй.
Бросила, рассталась, дала от ворот поворот и выбрала… Кого она выбрала? Меня? Разговор был будто бы да, но на это не очень похоже. По крайней мере — пока.
— Почему ты с ним порвала? — не удерживаюсь я. Я не дурак, но мне нужно обоснование. Озвученное Ириной обоснование.
Ведь и идиоту ясно, что это Ирина сделала не потому, что я пришел. Если бы она хотела сохранить свои отношения с Зарецким, меня бы она вышибла. Я ее не заставлял. И мой шантаж на самом деле был такой себе в плане эффективности. Зарецкий действительно мог согнуть меня в бараний рог и заткнуть мне рот моей же пяткой. Но что-то же заставило Хмельницкую пойти на этот шаг.