Она обернулась, мотнув головой, как птица и крикнула громко и тоненько:
– И Вовку!
Борис медленно подошел, у него было странное лицо и белые от бешенства глаза.
– Лин, я тебе, кажись уже говорил. Повторить вот хочу. Ты, Лин, дебилка!
Лина вскочила, и размахивая руками так, как будто хотела взлететь, звонко прокричала:
– Ага… А что б он ее брошенку с ребенком- то взял? Приворожила, вся деревня болтает. Вот грех -грех, теперь ей не отмолить. Век не отмолить, накажет господь. Пусть боится!
Борька сжал кулаки, побелел еще больше. Геля растерянно обернулась – от реки, сгибаясь от тяжести двух черных, шевелящихся сеток, шел Володя.
– Про раков-то забыли, добытчики, – он успокаивающе положил руку Борьке на плечо, – Что за крик, а драки нет? Наклонился, вытащил маленького рачка с крошечными клешнями, отловил Ирку, которая уже полчаса козленком скакала вокруг взрослых, стараясь обратить на себя внимание.
– Что, малыш-Ириш? Пошли-ка с рачком в футбол играть. Он знаешь, футболист какой! Настоящий……
Ехали молча. Гелю с Линой засунули на переднее сиденье, рядом с водителем, они еле поместили туда свои попы, но деваться друг от друга было некуда. Лина, тихая, смурная, смотрела в окно, полуотвернувшись, но Геля видела, что ей не по себе. Придвинувшись еще ближе, прижавшись, она взяла невестку за руку, чуть погладила.
– Лин, мне знаешь что Борька сказал вчера?
Лина напряглась, не обернулась, но было ясно, как она впитывает каждое слово, всеми фибрами, почти кожей.
– Он сказал, что даже когда ты просто проходишь мимо, даже по делу, у него там… все твердеет… ну ты понимаешь… Лина резко обернулась, глаза у нее были влажные, нос покраснел.
– Врешь! – Она хлюпнула носом, – ну вот врешь же. Не мог он тебе такое сказать. Да и вообще… Он последнее время не смотрит на меня даже.
– Дура ты. Он говорит, что за дите боится, не дай бог, говорит. Сам сказал, я за язык не тянула. А еще сказал, что измаялся прям по тебе, но ребенок ему важнее. Уж очень хочет он сына от тебя.
Лина, быстро, как кошка лапкой, вытерла глаза, и они тут же заискрились, глупенько, наивно и радостно.
– Ой, Аллонька… я знаю, это точно сын, я чувствую. И глазки у него такие, как у Борюсеньки. Красивенькие, с поволокой. Толяшкой назову, как папу моего. Ой, милая, ты прямо меня к жизни вернула, а я то все думаю – разлюбил. Хотела вот прямо в омут головой, не жить мне без него. Ой, Боречка мой, завтра ему к утречку блинчиков со сливочками, как он любит. Ой, господи,
В зеркало заднего вида, Геля видела, как внимательно смотрит на неё Володя, без улыбки, пристально, и так нежно. И блестящий беленький шарик прыгает у него за спиной, по стеклу… видимо, солнечный зайчик…