Постепенно мы приближаемся к теме несчастья на землях Флеймов, к теме смерти моего старшего брата. Удивительно, что Рада первая поднимает вопрос моих чувств и дальнейшей жизни. Об Амире она говорит скованно, дескать, очень хорошим он был парнем. Я сдержанно благодарю, но чувствую, что напряжение в комнате с момента, как прозвучало имя брата, возрастает во многие разы.
Два года назад именно из-за Амира мы и поссорились. Не мог брат выбрать кого-то другого для романтических чувств, нет же, влюбился в мою подругу — самую вольную и одиозную из всех знакомых мне молодых ведьм. За ней побитым псом носился, в глаза заглядывал, подарки присылал, на балы приглашал, ревновал, планы строил, имена общих детей придумывал — истинные глупости творил. Хотела я ему сказать, что так ведьму в свою жизнь не зазовешь. Подарки она возьмет без «спасибо», на балу перетанцует со всеми дамами и кавалерами, на жалость ответит презрением, на силу или угрозы — исчезновением. К тому же ковен всегда на страже интересов в него вступивших. Рада же стала частью Хасзанского ковена сразу же после совершеннолетия. И где только нашла представителей столь далекой от наших земель общины? Впрочем, она всегда была в душе хасзанкой, они знатные любители не сидеть на месте. Минорки, например, базируются на границе земель Флемов и Фьюринов и, скорее, боевики. Но не слушал меня брат. Действительно, что может посоветовать ему сестра, которая всю свою жизнь, так или иначе, провела под боком у ведьм? Глупости как есть, ничего, кроме глупостей.
Раду можно было понять. Если бы это был обычный человек, пусть и аристократ, то отказ ведьмы никого бы не удивил. Но если в тебя влюбляется оберег, жди, что твоей персоне уделят чрезмерное внимание все вокруг — от мала до велика. И этой славой тоже можно пользоваться. Вот поэтому сложно отказать прилюдно оберегу. Она и не отказывала. Но все с годами приедается. Вот и мне приелось, что лучшая подруга уже четвертый год водит за нос моего брата.
Нашу ссору слышали немногие, да и было это похоже не на базарный крик, а скорее на шипение двух крупных змей. Я говорила о своем, она отстаивала свое право. Мы на тот момент знали друг друга слишком хорошо, чтобы не смочь укусить больнее. Она обозвала меня бесталанным пустоцветом, я ее — боязливой клушей, не способной оторваться от гнезда или взять свою жизнь в руки. После нашей размолвки я, вернувшись в Викку, подтянула теорию, набралась храбрости и наглости и перевелась из рядовых алхимиков, стала контролером процессов варки в лаборатории. С тех пор мне хватает практических случаев для сбора статистических данных, а свободного времени — для экспериментов. Рада же записалась в археологическую экспедицию и сварила отворотное зелье для моего брата. Как я слышала.