— Вместе? — голос Рады дрожит. Я крепче сжимаю ее руку, прикладываю вторую ладонь к входу в мавзолей и легонько толкаю.
Мы стоим на пороге недолго, здесь нет причин останавливаться или долго привыкать к освещению. Свет льется из небольших квадратных окошек у самого потолка гробницы. Внутри прохладно и тихо. Сначала мы входим в преддверие — комнату памяти, с узкими неудобными лавками и множеством полочек для подарков усопшему. От комнаты с телом ее отделяет ряд колонн. Мы, не задерживаясь, проходим дальше, к блоку белого камня, из которого выточено последнее пристанище моего старшего брата. Крышка из камня плотно подогнана и закрыта. Я имею право ее отодвинуть, но пока даже не заикаюсь об этом.
Тяжело. В прохладном воздухе мавзолея кружатся пылинки, будто время в этой точке пространства замерло. Я внимательно читаю высеченные на камне числа и буквы, оцениваю внутреннее убранство гробницы. К годовщине смерти белые стены покроет мозаика, а камень — расшитый гобелен. После этого никто не будет иметь права потревожить мертвого.
Я не спрашиваю у Рады, хочет ли она увидеть Амира, просто касаюсь крышки и едва заметно сдвигаю ее. Я уверена, что сил на то, чтобы снять камень и утолить свою жажду, у нее хватит. К тому же запретить ей этого я не могу. Но сама смотреть не буду: точно, абсолютно точно начнутся кошмары. Может, чуть позже, когда на душе станет спокойнее, я снова приду к брату. Подруга едва сдерживает рыдания. Я неловко глажу ее по спине и покидаю мавзолей. Есть моменты, когда страдать лучше в одиночестве.
Вне белых стен по-прежнему жара, от яркого солнца перед глазами плывут круги, но я быстро привыкаю. Испытываю четкое желание выплакаться, но мои глаза сухие, в них нет ни намека на слезы. Ноги сами по себе несут к мавзолеям, отмеченным черным цветом. Этот угол кладбища мой самый любимый: гробницы здесь не стоят чинно в ряд, аккуратные газончики заросли дикими диковинными травами. Белые стены, помимо черной полосы, украшены портретами, ведьминскими знаками, эмблемами ковенов, просто изображениями. Например, моя двоюродная бабка была небывалой летчицей, отправляла в полет все, что под руку попадалось, поэтому ее последнее пристанище разрисовано столами, стульями, диванами, креслами, метлами, кочергами и многими другими предметами, на которых ей довелось сиживать. На мавзолее теток, их похоронили в одном помещении, алхимические знаки, котлы и множество ингредиентов. Здесь каждая могила как подтверждение того, что ведьма жила и творила. Это более жизнеутверждающее, чем простые белые стены. Частично именно это помогло мне справиться со смертью родителей, пережить уход других родичей. Сейчас же я хотела так же смириться и с потерей брата.