За день перед отъездом Лус, у которой был выходной в театре, приехала к матери попрощаться вместе с Пабло и маленькой Розитой.
— Бабушка, а Италия далеко? — лепетала Розита. — А ты встретишь там дедушку?
— Нет, Розита, твой дедушка на небе, — терпеливо ответила Лус, видя, что мать отвернулась, чтобы скрыть слезы.
При расставании, когда мать и дочь остались одни в комнате, Лус бросилась Розе на шею.
— Мамочка, мы тебя любим и будем очень ждать.
Роза полными слез глазами посмотрела на свою знаменитую дочь.
— Помни, Лусита, любовь — это главное, что дает нам, женщинам, силы жить в этом мире, — произнесла она. — Береги свою любовь, девочка.
В ответ Лус крепче прижалась к матери и спрятала лицо у нее на груди.
В ночь перед отъездом Роза вообще не могла заснуть. Лаура и ее муж Феликс должны были заехать за ней рано утром.
Роза сидела в пеньюаре с распущенными волосами перед столиком, на котором стояла фотография Рикардо
Ей казалось, что заканчивается целая эпоха ее жизни, связанная с домом Линаресов.
«Прощай, моя любовь, — думала про себя Роза, глядя на фотографию Рикардо. — Прощай, старый дом, где так счастлива. Я еще вернусь сюда, но уже никогда ничего не будет по-прежнему».
Выйдя из дома, где жила Чата, Рохелио медленно шел по улице, обращая внимание на все доски объявлений и, тумбы с афишами. И действительно, не прошел он и двух кварталов, как ему в глаза бросились крупные буквы: «Доктор Вилмар Гонсалес». Рохелио подошел поближе. В объявлении сообщалось, что «всемирно известный проповедник будет учить истинно христианскому образу жизни, укажет путь к обретению счастья, наставит страждущих». Здесь же был и портрет. Рохелио пристально вгляделся в это лицо — он никогда не видел Гонсалеса и теперь с невероятным интересом всматривался в черты человека, о котором неотступно думал в течение нескольких последних дней. Гонсалес оказался примерно таким, каким Рохелио его и представлял, а в лучезарной улыбке ему почудился звериный оскал.
Рохелио долго смотрел на портрет: не мог оторваться. Затем задумчиво пошел дальше. Все складывалось совершенно не так, как он предполагал сначала. В Мехико Рохелио казалось, что самым трудным будет разыскать Гонсалеса, а дальше все сложится само собой. И вот теперь проповедник найден — и что из того? Какое обвинение можно выдвинуть против него? Все подозрения должны быть подкреплены конкретными фактами, а их как назло не было. И Рохелио все больше склонялся к мысли о том, что придется Чате, несмотря на то что она ждет ребенка, отправиться к Гонсалесу и по возможности узнать у него где живет теперь его бывшая жена, а может быть, и еще что-нибудь интересное.