Сцепляю пальцы в замок и отвожу от него взгляд, нарочито увлечённо разглядывая посеревшую от времени лепнину на потолке.
— Сколько же лет этому дому? Судя по антуражу — не менее ста. Это же не стилизованная ветхость? Похоже на настоящий старинный особняк, не знала, что такие ещё сохранились.
— Я же говорил тебе, чтобы ты даже не думала о разного рода глупостях? — пропускает он мой бред мимо ушей, и острый скальпель взгляда потрошит меня словно тупую лабораторную крысу.
Его не провести. Он видит, о чём я думаю.
Нервно сглатываю и облизываю пересохшие губы.
— Я ни о чём таком не думаю. Но если вдруг отыщу под кроватью бензопилу, поверь — рука не дрогнет.
Я была уверена, что мои слова его разозлят, но складка между бровей волшебным образом исчезает, и лицо озаряет искренняя улыбка.
— Хорошо, что бензопилу я храню в сарае, — тушит окурок о ребро зажигалки. — Есть хочешь?
— Нет.
Я солгала. Мой желудок уже прилип к спине, и я бы не отказалась от тарелки наваристого борща или сета суши. На худой конец от чашки кофе три-в-одном и корочки засохшего хлеба. Я хочу есть, но я и так слишком безропотно соглашаюсь со всем, что он мне предлагает.
— Зря не хочешь. В холодильнике лежит изумительная форель.
— Приятного аппетита, — и добавляю под нос: — Надеюсь, ты ею подавишься.
Он снова берёт меня за руку, и не успевает мой уставший мозг проанализировать происходящее, как стальной обруч снова обвивает израненное и любовно залеченное запястье.
— Господи! Ну зачем? Зачем это, Кай?! У тебя мой сын, на двери замок, а на окне решётка — ну куда я отсюда денусь? Ты же говоришь, что умный!
— Так пока что надо. Для тебя самой, потом ты сама всё поймёшь, — невесомо ступая босыми ногами по мягкому ковру, он открывает дверь, и я улавливаю краем глаза широкий тёмный коридор. — Если передумаешь и захочешь есть — зови.
Хлопает дверь, и я обессиленно падаю навзничь на гору подушек.
Это бесполезно, так просто он меня не отпустит.
Он не отпустит меня, пока… Пока что? Если бы я ещё это знала.
При свете дня комната уже не выглядит такой неприветливой, как ночью, но всё равно здесь тоскливо и мрачно. Тяжёлая гнетущая энергетика, и я уверена, что связано это не только с моим рабским положением.
Может, на этом месте раньше был военный госпиталь, куда сотнями привозили раненых с оторванными конечностями, может, тюрьма, психбольница или вообще — кладбище. Чей это дом? Сильно сомневаюсь, что Кая. Молодые парни предпочитают современный лофт, хай-тек, но явно не абажуры девятнадцатого века и лепнину на потолке. Хотя это