в его возрасте просто невозможно.
— Ты же не хотела уйти из жизни, — не вопрос — утверждение.
— Нет. — Честный ответ.
— Тогда зачем?
Он подаётся вперёд и, сложив пальцы домиком, кладёт локти на колени. Между бровей залегла глубокая складка, он расстроен, обескуражен, озабочен… Он напуган.
— А если бы я не пришёл? Если бы меня что-то отвлекло или я бы элементарно проспал? — практически шепчет.
— Ничего, нашёл бы себе новую жертву, — хриплю, отворачиваясь. Горло саднит и немного дрожат руки, но в целом всё довольно неплохо, учитывая, что именно я не так давно чуть не сделала.
— Ну что ты несёшь… Ну вот что ты такое несёшь… — тянет он и, прикрыв глаза, устало трёт переносицу. — А твой сын? Ты о нём подумала?
— Не смей приплетать сюда Мишу! — шиплю сквозь зубы и чувствую, как гнев густыми чёрными клубами разрастается где-то в желудке и ползёт выше по израненному пищеводу. — Не смей делать вид, что тебе на него не плевать!
— Складывается ощущение, что плевать на него именно тебе!
Резко подаюсь вперёд и замахиваюсь для пощёчины, но Кай перехватывает мою руку, аккуратно укладывая её обратно на одеяло.
— Капельницу выдернешь.
— А мне похрену!
— А твоему сыну нет! — бросает неожиданного резко. — Ему нужна здоровая мать, понятно?
— Здоровая мать? Здоровая мать??! — непроизвольно издаю булькающий смешок. — Ты держишь меня на привязи, как бешеную собаку! О каком здоровье может идти речь?!
— У меня не было другого выбора. Иначе ты бы просто послала меня и ушла! Поверь, я знаю, о чём говорю. А ты должна была узнать меня лучше! Я мог удержать тебя возле себя только так!
— Зачем? Для чего, Кай? Господи Боже ты мой, для чего? Я уже спрашивала это миллион раз и, кажется, никогда не узнаю ответа, — сжимаю пальцами висок и жмурюсь от нахлынувшей вдруг головной боли.
Кричать, психовать, тратить нервы бесполезно. Он прав. Как всегда. И поступок мой был до безобразия глупым…
— Я не могу здесь. Я схожу с ума, разве ты не видишь? Я не понимаю, что происходит, не знаю, кто ты такой, для чего ты меня здесь держишь. Я не знаю, где мой сын! Эти таблетки… эта была последняя капля. Соломинка… — протяжно выдыхаю и решаюсь снова на него посмотреть: Кай сидит, уткнувшись лицом в ладони. Кажется, что он плачет.
Статный высокий парень — и сидит сгорбленный, словно древний старик… Что-то внутри переворачивается. Боль мигрирует из головы куда-то в грудную клетку и жжёт, царапает, давит… Я не могу смотреть на него… такого.
Всегда уверенный в себе непоколебимый снежный мальчик — вернись! Вернись же!
— Кай…
— А если бы с тобой всё-таки что-то случилось? — он резко поднимает голову и смотрит на меня с каким-то лихорадочным безумием.