Ладно еще Джой, она на воспитанницу похожа, как кошка на лошадь. Но остальные девицы, похоже, от нее не отстают. Чего стоит “райская птичка” – Хассель отлично видел, как она что-то подлила в один из бокалов, которые несла, а затем выбросила флакон в кусты.
Пока “птичка” отсутствовала, он пошарил там и стал обладателем флакона темного стекла, источающим очень тонкий, практически незаметный, но очень характерный запах.
Он едва успел занять свое место позади плеча его светлости, как птичка вернулась и тут же начала клеиться к господину. Чем еще больше его выбесила.
А раздраженный господин – это к неприятностям. Поэтому едва его светлость заметил каких-то недоносков, явно ищущих неприятностей, как он отправил Хасселя разобраться.
Парнишки оказались сыновьями каких-то мелких аристократов, но по счастью – без оружия. Так что Хассель их очень аккуратно успокоил прямо в той прачечной, куда они так неосторожно вломились.
Кроме них, там никого не было. В ночном свете Басти не особенно приглядывался, тем более, что в прачечной окошки были маленькие, и луна в них не заглядывала. Но он успел заметить у самого окна открытый и брошенный швейный набор.
Похожий он видел у Джой, когда та штопала его штаны.
А это уже стоило того, чтобы приглядеться повнимательнее.
В сушильном шкафу почему-то оказался тазик с плавающим в нем желто-зеленым платьем и ученической формой. За скамейкой нашлись женские туфельки. Небольшого размера и явно сделанные по мерке из хорошей кожи. Мягкие. Без каблуков и тем более – подковок, так любимых светскими модниками.
Зато в таких туфельках можно легко передвигаться бесшумно. И нога в них не соскользнет, если вдруг доведется лезть на крышу или через забор.
– Джой, ты здесь? – спросил он тишину прачечной. – Это я, Хассель. Выходи, они тебя не тронут.
Ответа не было. Подхватив туфли, Хассель выглянул во вторую дверь прачечной. Но и там никого не оказалось, лишь коридор с плотно закрытыми дверями.
Пришлось вернуться к господину, чтобы почти сразу занять вахту около дверей монастырского храма. И тут же к нему потянулась очередь страждущих.
– Его светлость молится и велел не беспокоить, – единственное, что он отвечал, закрывая проход.
А потом господин, раздетый до исподнего и явно в каком-то пьяном кураже, послал его за вином и пастилками. С кем господин там собрался пить, ведь он в храме один? По крайней мере Хассель был уверен, что через охраняемую им дверь никто не вошел.
Подозвав одного из младших слуг, следующих на почтительном расстоянии, Хассель послал за заказом. И когда слуга вернулся – оставил вместо себя, а сам отправился на проверку.