– Брат Руфио… как же так? А ведь я столько лет доверял тебе, – Валлар даже головой покачал. – Неужели служба Храму дороже личных отношений?
– Я служу самой императрице! Она защитит меня! – прохрипел монах. – Неужели вы отравили меня, потому что думали, что я работаю на Храм? О нет, моя прекрасная племянница всегда была для меня самым прекрасным божеством. Но Элеарин выдали за вашего императора!
Его грузное тело покачнулось, а затем брат Руфио схватился за горло, силясь вдохнуть.
Валлар смотрел на него, на советников, и ожидал неминуемой развязки.
– Нет, брат Руфио. Я не знал, на кого вы работаете. Я даже не подозревал, что такой искренний священнослужитель, как вы, может заниматься столь грязным делом. Так что ваш прибор был чистым. Как и у любого за этим столом. Но вы сами выдали себя – выпив из кофейника.
Брата Руфио уже била судорога, а дыхание стало поверхностным и прерывистым.
– Яд был именно в нем, – продолжил свою речь Валлар. – И любой из присутствующих подтвердит, что вы приняли яд сами, по собственной воле, раскаявшись в совершенных поступках. Не так ли?
На лицах гостей отразилось явное облегчение и согласие со сказанным. Но Танн теперь знал, что не сможет доверять полностью никому из них.
И лишь когда бездыханное тело монаха перестало корчиться, Валлар позвонил в колокольчик и позволил слугам открыть двери столовой.
Ужин закончился, а наутро следовало ехать с ревизией Монастырской долины. И еще так много нужно успеть, если он не хочет оказаться однажды на месте отравленного монаха.
***
Тонкие длинные пальцы несколько раз постучали по подлокотнику высокого кресла – там-там-там – в такт мыслям. В кабинете раздавалось лишь огорченное сопение доносчика и этот мерный стук.
– Вот как… – наконец заговорила фигура. – Вот как он решил действовать. Ну что же, это давняя традиция императорского семейства, и очень приятно узнать, что Валлар не отстает от заветов предков.
– А мне что делать, Глава? – сокрушенно пролепетал доносчик. – Ведь если я вернусь, он угостит тем кофе и меня. Он ясно дал понять, что не желает видеть при себе никого, кто не был бы верен лично ему.
– Хммм… убивать тебя было бы несколько расточительно… – донесся голос Главы, в нем звучала толика задумчивости, но ни в коем случае не нерешительности.
Доносчик знал, что при необходимости, Глава открутит ему голову лично, собственными длинными холёными пальцами, унизанными перстнями, провернув до характерного щелчка.
И никто не всплакнет на его могилке, если она вообще будет. А то ведь можно закончить как его предшественник – с камнем на шее кормить рыб.