Нашей истории не предназначен счастливый конец, в котором мы, взявшись за руки, уходим в закат. После того, что недавно случилось, — уж точно. Я пытался поступить правильно, и вот результат. Я полный кретин, если думал, будто мне когда-нибудь выпадет счастливый билет в виде вероятности иметь в своей жизни кого-то вроде Лолиты Поклонской, пусть даже в качестве друга.
Да какая к дьяволу дружба!
Я хотел ее.
Я любил ее.
Всего полчаса назад я прижимал ее к двери своего кабинета. Мягкие губы красавицы сливались в страстном поцелуе с моими губами. Ее хриплые вздохи сладко смешивались со вкусом бренди на моем языке. Я чувствовал нашу потребность друг в друге. Я чувствовал похоть, которая трещала между нами всякий раз, когда мы находились вблизи. Притяжение вспыхивало сверхновой, когда наши тела сталкивались. Кожа к коже. Горячие, изголодавшиеся друг по другу.
Лолита хотела меня. А я был так близок к тому, чтобы овладеть ею, что мог бы сесть в тюрьму за преступление, которое совершил, позволил ей уйти.
— Какой же ты дурак, Гребцов, — с едким смехом произнес, задрав голову и подставив лицо крупным каплям дождя.
Я простоял так с минуту. Затем провел ладонями по волосам, убирая липкие пряди со лба и глаз.
Глубокий вдох.
Мне нужно вернуться внутрь, подняться к остальным и продолжить вечер. Сегодняшняя встреча с акционерами очень важна, поэтому мое присутствие неоспоримо. Я не имею права раскисать сейчас, когда успех наших дальнейших дел во многом зависит от того, насколько тщательно я буду лизать задницы толстосумам за возможность получить поддержку.
Но после того как все разъедутся по домам, я непременно напьюсь, чтобы забыть собственное имя.
ЛОЛИТА
Я не плакала.
Сперва не ощущала ничего, кроме всепоглощающего шока, чистого и опустошающего. Затем я крепко держалась за жесткий узел гнева в своей груди, как за спасательный круг, лелея его, позволяя ему захватить меня и уничтожить любые другие эмоции.
Как будто я позволю себе сломаться из-за него.
Я могу быть унижена, смущена, несчастна, но не убита горем. Не для него.
Вместо того чтобы литрами лить слезы, я собираюсь злиться на Гребцова, мысленно стирать его в порошок снова и снова, день за днем, пока не пойму, что справилась с обманом. А я лучше всего на свете знала, как ненавидеть Александра Гребцова. Пренебрежение к нему я превратила в настоящее искусство.
Первое, что я сделала, когда вернулась домой после того, как сбежала с вечеринки, — написала письмо в отдел кадров, чтобы заявить об увольнении. Обличила причину ухода в бессмысленные фразы, обычные банальные слова о «ценности времени, проведенном в компании, привязанности и благодарности коллективу, а так же необходимости двигаться дальше к новым вершинам»… И бла бла бла. Я ненавидела себя за лицемерие, гневно тарабаня дрожащими пальцами по клавишам. Покорение новых высот? Хах! Как будто эта работа не давала мне всего, чего я желала, и даже больше.