Зверю было нужно именно это.
С кровью, с болью, с темными кругами перед глазами и попыткой не задохнуться от терзающих губ. Но я упрямо терпела, цепляясь за него, потому что отчетливо понимала — если это не произойдет сейчас, то дальше будет только хуже.
В какой то момент мне показалась, что еще немного и я просто потеряю сознание, но Зверь глухо и протяжно застонал, выгибаясь в позвоночнике, отчего я буквально распласталась на его груди, подавшись бедрами в последнем самом глубоком и болезненном движении, когда я отчетливо ощутила внутри себя пульсацию и жар, который разливался по бедрам.
Я боялась дышать, продолжая держаться за его нереально огромные плечи и заглядывая осторожно в глаза, которые сначала были плотно закрыты.
Его тело сжималось и напрягалось как-то хаотично, словно жило собственной жизнью, мучая Зверя своей неуемной жаждой.
ОН приходил в себя постепенно. Медленно и тяжело.
Сначала выровнялось дыхание и мышцы перестали сокращаться, затем задрожали ресницы и он медленно открыл глаза, которые были практически черными, оттого, что зрачок расползся по радужке глаза, заполнив его безумием и той черной страстью, которая терзала Зверя, не давая ему покоя, ни днем, ни ночью.
Постепенно зрачок сужался и приходил в норму, а глаза приобретали осмысленный вид, когда Зверь тихо выдохнул:
— Ты в порядке?..
Я быстро кивнула в ответ, прислушиваясь к себе и с радостью осознавая, что помимо некоторого жжения внутри бедер и ощущения растянутости, не было никаких обжигающе болезненных кровоточащих ран.
И он прислушивался ко мне, вдруг подавшись вперед, чтобы прикоснуться губами к моим, мягко и осторожно, отчего-то чуть улыбаясь и прошептал:
— Я умею быть другим. Идем в дом.
Я даже не успела перевести дыхание, когда он бодро наклонился, по-прежнему удерживая меня на руках и теперь прижимая к груди бережно и аккуратно, чтобы поднять со снега одеяло и поторопиться в дом.
То, что в лесу был только первый раунд, я поняла не сразу.
Наивно полагая, что все самое страшное осталось у озера, я с благодарностью принимала его заботу, когда Зверь занес меня в дом и аккуратно уложил на лежанку, где теперь была гора из одеял, отчего спать было уютно и очень мягко.
Вот только он не торопился уходить. Или одеться.
А еще он был все еще возбужден…
— Спасибо, — пробормотала я скованно, начиная подозревать неладное, лишь когда он сел на край лежанки, потянувшись к завязкам на платье и явно находя забавным то, как я тут же нахмурилась, быстро и растерянно заморгав.
Мысли метались в голове, для чего он делает это, и ничего более логичного на ум не приходило, когда я осторожно проговорила: