Ледяное выражение лица Германа немного смягчилось.
— Лера… — тихо произнес он, сглотнув.
— Ваш завтрак будет готов через пару минут, Герман Давидович.
— Лера! — повторил пронзительно.
От громкого голоса брюнета я остановилась и неуверенно подняла на него взгляд в надежде, что за моей напускной невозмутимостью Ермолов не обнаружит трепет и смятение.
Мужчина плавно провел языком по верхним зубам, отрывисто вдохнул и шумно выдохнул.
— Я прощаю тебя за забывчивость и своевременное отсутствие завтрака. Но мне трудно будет закрыть глаза на твою вспышку гнева. Я должен наказать тебя, — сказал резким, как лезвие бритвы, тоном, от звука которого у меня свело внутренности.
Во рту пересохло.
Что Герман подразумевал под наказанием?
Порку?
— Ты определенно заслужила то, чтобы я отшлепал тебя снова, — вкрадчиво произнес, и огонь в его словах зажег что-то глубоко внутри меня.
Хотя, скажем так, сама порка не доставила мне особого наслаждения. Я была в восторге от доминирования Германа. Нравилось подчиняться ему в интимных нюансах, ощущать его власть надо мной. Нравилось быть кроткой для него.
Когда мы оба замолчали, я погрузилась в воспоминания о минувшей ночи. Герман вел себя так, словно жаждал меня всю неделю, которую мы провели вдали друг от друга.
— Вы помните, что приходили ко мне сегодня? — с нерешительностью вопросила я. Плотно сомкнув губы, втянула в себя воздух. — Зачем?
Я рассчитывала на какое-то подобие ответа, но его так и не последовало.
Герман отвернулся, демонстрируя проблеск уязвимости.
— Вы пришли, потому что были пьяны. Что-то случилось? Вы… казались таким потерянным.
Ермолов по-прежнему избегал со мной зрительного контакта, тем не менее, не поставил в разговоре окончательную точку. Хороший знак.
— Вы скажете, где были все эти дни? — впилась ногтями в ладони, чувствуя расползающееся под кожей отчаяние.
Герман намеревался игнорировать все, что бы я ни произнесла?
Я переживала.
Места себе не находила.
Я скучала. Так сильно скучала!
Ермолов крепко стиснул зубы.
— Пожалуйста, Герман, — прошептала. — Что случилось?
Может, это потому, что я назвала его по имени; а может, причина была в чем-то другом, но мне, наконец, удалось достучаться до него. Пробиться сквозь бетонную стену его упрямства и получить реакцию.
Брюнет сфокусировал взгляд на моем лице, и я почувствовала, что он действительно хотел открыться, пролить свет на то, что мучительно истязало его.
После нескольких напряженных мгновений Герман отступил на два шага, качая головой.
Отдалился еще на шаг.
И еще.
Он повернулся ко мне спиной и направился в сторону кабинета. С полу-вздохом полу-стоном я засеменила по коридору, следуя за боссом.