Он стоял в нескольких метрах от меня. Молчаливый и задумчивый. Я пыталась найти слова, чтобы выразить искреннее сочувствие его горю и дать понять: я буду рядом, если ему что-нибудь понадобится. Я выслушаю его, если он захочет выговориться. Я крепко обниму, если он будет нуждаться в объятиях.
Зазвонил телефон Герман, и реальность его мира вернула нас обратно.
— Ермолов, — коротко назвался, ответив на звонок. Рукой сделал характерный жест, подразумевая, что сейчас не время для душераздирающих бесед, после чего скрылся за дверью кабинета.
— Ты восхитительна, Лера, — выдохнул Герман, нежно касаясь моих ключиц.
Я вздрогнула.
Его слова, низкие и такие чувствие, отозвались волной мурашек по телу.
Я наблюдала, как мужчина приблизился к яремной впадинке и приподнял бровь, с лукавством всматриваясь в мое лицо.
— Тебе нравится звук моего голоса? — елейным тоном вопросил Ермолов.
— Ммм, — утвердительно промурлыкала я.
— Ты возбуждаешься, слушая меня?
— Угх, — выгнулась навстречу дразнящим прикосновениям брюнета к моей груди.
— Ты становишься влажной от звука моего голоса? — Герман дышал на чувствительную кожу моей шеи.
— О боже, да! — тихо простонала я, вновь содрогнувшись всем телом.
Теплой ладонью скользнул вниз по моему животу и погрузился кончиками пальцев под трусики.
— Так и знал, — усмехнулся на выдохе мне в ухо, игриво прикусил мочку. — Всегда влажная для меня, — прошептал сладко. — Хорошая девочка.
Эти слова эхом пронеслись в моей голове.
Хорошая девочка. Хорошая девочка. Хорошая девочка.
Я распахнула глаза. Осознание, что это был чертов сон, накрыло меня снежной лавиной. Потянувшись рукой к телефону, разблокировала экран и поморщилась от потока яркого света, ударившего в лицо.
Поздняя ночь. Небо за окном — бархатно-черное, безлунное.
Невольно возникшие перед глазами сцены сновидения отбили желание возвращаться в страну Морфея.
Я просто не смогу уснуть…
Сжала горло рукой, ощутив страшную сухость. На цыпочках вышла из спальни, чтобы взять стакан с водой на кухне. Я кралась по коридору и заметила тусклые блики света из гостиной. Осторожно приблизилась к источнику мерцания и обнаружила Германа. Он расположился на диване, опершись локтями о колени, и невидящим взором глядел на включенный телевизор.
Сердце болезненно сжалось в груди. Я бессознательно сделала шаг вперед и… оцепенела.
Нужно ли Герману, чтобы я утешила его?
Я не его девушка. Не его семья.
Всего лишь прислуга в его доме.
Но я не заметила, как вновь зашагала к мужчине, не в силах заставить собственные ноги остановиться. Приближалась к Герману с тяжестью в груди, с каждым шагом преодолевая душевные колебания. Брюнет не дернул ни одним мускулом, когда я присела на краешек дивана сбоку от него. Не вымолвил ни словечка, продолжая сверлить в плазменной панели дыру. Должно быть, он думал о своем больном отце и терзался сожалениями, что его пришлось покинуть.