Чернобыль в нашей памяти (Адерихин) - страница 35

В нашей школе проживала пожилая женщина, научный сотрудник из Белоруссии. Раз в неделю она ездила на станцию, собирала «лютики — цветочки». Она нам прямо сказала: «Ребята, у меня стоит бидон самогонки. Ничего в магазинах и деревнях не берите, надо выпить — приходите, я вас всегда угощу…» Она нам лекции читала, что можно брать, что нельзя. Рыбу нельзя было ловить, грибы собирать… Много чего нельзя было… А речка рядом протекает, и рыбы в ней — хоть руками лови.

Как-то мы с приятелем поехали в Припять. Специально посмотреть на четвёртый энергоблок. Издалека. Впечатление было то ещё. Там очень хотелось пить. И уровень радиации был очень высокий. Ребята сказали: «Ну его, хорош, разворачивайся, экскурсия окончена».

Как-то нас отпустили на танцы в одну из деревень. Поехали, разумеется, в форме, гражданской одежды у нас не было. Приезжаем, а местная молодёжь — в панике. Они же все там самогонку гнали и пили, и всё у них с этим хорошо было, а тут вдруг целый автобус ментов в деревню прикатил. Испугались, что сейчас начнём самогон изымать, самогонщиков арестовывать, ну и вообще — порядок наводить. Потом они поняли, что к чему, с некоторыми мы даже подружились.

Снабжали нас очень хорошо. Блины со сметаной — хоть каждый день. Меню было изумительное, большой выбор блюд. Мы все там здорово поправились, килограмм на пять каждый. Готовили нам вольнонаёмные женщины.

У нас в группе был дозиметрист. Он каждый день дозиметром ДП-5 замерял каждого, и записывал уровень его облучения в журнал. Когда вернулись в Калининград, пошли сдавать кровь. У нас у всех кровь была бордовой, а не красной. По возвращении нам не дали времени восстановиться, отдохнуть. Только приехали — на следующий день на занятия. В Чернобыле я пробыл 32 дня. О нас даже в «Комсомольской правде» написали. Статья называлась «32 дня возле реактора».

Председатель калининградского союза «Чернобыль» Михаил Ойсбойт о том, как на месте катастрофы работали дозиметристы

30 ноября 1986 года государственная комиссия при правительстве Советского Союза подписала акт о завершении работ по строительству «объекта укрытия». Речь идёт о саркофаге над четвёртым реактором. Саркофаг — не просто бетонный короб.

Михаил Ойсбойт на митинге памяти возле памятника ликвидаторам последствий атомных катастроф.

Фото: Александр Подгорчук / портал «Клопс»

Это сложное техническое сооружение со своей системой вентиляции, контроля и так далее. А ещё это некоторая психологическая точка в истории Чернобыльской катастрофы. Под саркофагом осталась гигантская «слоновья нога», спёкшийся конгломерат — ядерное топливо, бетон, графит, металл и ещё бог знает что. Всё это сильно фонит и будет фонить ещё долго. Но уже под саркофагом. Если бы не «объект укрытия», то радиация стабильно разносилась бы ветром.