Чернобыль в нашей памяти (Адерихин) - страница 34
Чернобыльская АЭС. Над взорвавшимся реактором уже сооружён объект «Укрытие», больше известный как саркофаг. Фото из личного альбома Олега Васютинского, участника ликвидации последствий катастрофы на ЧАЭС
Нашим командиром был Валерий Алексеевич Феськов, майор. Мы обеспечивали правопорядок. Дежурили вначале сутки через сутки, а потом — по 12 часов. Мы были в зоне отчуждения. В зоне нашей ответственности — несколько деревень. Основная наша задача — пресечение мародёрства, пожарная безопасность и так далее. Мародёрство мы пресекали на корню. С нашим появлением в зоне мародёрство стало редким случаем.
«…Пусть атом будет работником, а не солдатом…». Лозунг на крыше когда-то жилого дома в г. Припять. Фото из личного альбома Олега Васютинского, участника ликвидации последствий катастрофы на ЧАЭС
Уже было холодно, поэтому во время дежурства в деревнях мы устраивали «пункт обогрева». Мы занимали любой дом. Чтобы в «пункте обогрева» меньше фонило, выливали на пол ведро воды. Радиоактивный фон замерялся дозиметром ДП-5. И вдруг один раз приезжает международная комиссия. У них был очень маленький дозиметр, не то, что у нас. Они зашли в наш «пункт обогрева». Глаза у них стали круглыми: «Как вы здесь находитесь? Здесь же уровень радиоактивности повышенный в два раза! Ищите другое место!» А наш дозиметр ничего, нормально всё показал. Но на всякий случай мы быстренько перебазировались в другое место.
В нашей зоне ответственности была деревня Савичево. Она была разделена дорогой. С одной стороны деревни выпала радиация, с другой — нет. Там, где радиации не было, жили люди. Но весь свой скот они пасли там, где радиация была. Каждое утро перегоняли через дорогу, а вечером загоняли обратно. Мало того, что скот в себе радиацию накапливал в мясе и молоке, так ещё и людям через дорогу таскал.
А сколько случаев, когда люди отказывались из своих деревень уезжать! В основном — старики и старухи. Говоришь им: «Нельзя здесь, уезжать надо!» А они отвечают: «Никуда мы не поедем, здесь наш дом». И оставались. Одни на всю деревню. Мы и ликвидаторы им продукты привозили. А что делать? Не бросать же так.
Деревни стояли пустыми. Ты заходишь в дом, а там всё осталось. Мы очень много там читали. Заходишь в квартиру в какой-нибудь деревне, книги — на любой вкус. Я предпочитал «Роман-газету», был такой журнал. Некоторые магазины были разграблены, некоторые стояли целыми. Заходишь в магазин — а там прилавки ломятся: соки стоят в банках, консервы, в некоторых магазинах — алкоголь. Трогать всё это было нельзя.