– Так и было.
– В котором часу покинули имение?
– В начале первого.
– Где-нибудь останавливались?
– На ночь на постоялом дворе у Александровки. Приказ был двигаться шагом, дабы свести возможность повреждения ценностей к минимуму, и только в дневное время. Без присмотра ночью подводы не оставались.
– Возобновили движение, подъехали сегодня к казначейcкому складу и выяснилось, что…
– Что в трех ящиках, где должны были лежать картины, люстра и часы со статуэтками, оказались сломанные подковы, ржавые куски железа, болты!
Я записал за музейщиком и громко хмыкнул.
– Представляю выражение вашего лица в тот момент!
– Да у меня дар речи пропал! – выпучил глаза Иванов, прикладывая к затылку носовой платок. – В жизни не был так обескуражен! Ведь кроме драгоценностей, пропали картины Тропинина, Боровиковского, «малых» голландцев – Яна Вермеера, Питера де Хоха, Герхарда Тербоха!
– Да уж… Cколько всего было ящиков? – cпросил Светловский, закуривая папиросу.
– Девять, по три ящика на подводу.
– Еще где-нибудь останавливались?
– На короткое время возле постоялого двора при въезде в город. Этот двор мы бы проехали без остановки, да поломка случилась.
– Что произошло?
– Колесо соскочило с одной из телег. Чека куда-то подевалась. Сходили на постоялый двор, взяли новую чеку на ось, заодно чаю выпили. Шутка ли, столько верст в дороге!
«Вот какой обоз притормозил на дороге, когда я вышел от Кузовлева», – подумал я и вслух сказал:
– Видел я этот обоз у постоялого двора, товарищ Светловский. Из-за поломки остановились, слышал.
Как? – Начальник с непониманием взглянул на меня. – А-а, ну, да! – Он снова повернулся к музейщику. – При грузе кто-нибудь остался?
– Конечно, как можно?!
– Фамилии милиционеров?
– Батейкин, Снегирев и Кругликов.
Светловский прошелся по кабинету, посмотрел на карту Петродарского уезда, висевшую на стене, и повернулся ко мне.
– Данила, город тебе хорошо знаком, это точно. А к юго-востоку от него тебе случайно бывать не приходилось?
Я про себя усмехнулся. В поисках хорошей рыбалки мы с батей всю округу объездили. Нераз разбивали лагерь и в районе старой дворянской усадьбы.
– Александровка, Софьино, Троицкое, – подойдя к карте, стал читать я знакомые названия. – Помню, бывал я в тех местах с отцом…
– Вижу, память к тебе понемногу возвращается. Ну, и прекрасно! – Дымя папиросой, он ткнул пальцем в юго-восточный угол уезда. – Вот тут находится дворянское гнездо. Хорошенько присмотрись к карте, к дорогам. Возьмешь пролетку, поедешь в имение и расспросишь слуг покойного помещика. Загляни на постоялые дворы, побеседуй с содержателями, работниками, в общем, думай там. Вернешься сюда, вместе снимем показания с милиционеров, сопровождавших обоз. Картина ясна?.. Действуй!.. А у меня два важных совещания. Погоди! – Он склонился к моему уху. – В столовую на Советской я сегодня сам попробую заглянуть в переодетом виде. Приметы Алекса мне известны, может, и получится проследить за ним этим вечером.