В этом мире, может, и полно добрых и отзывчивых людей, но так или иначе, их доброта носит определённый ценник.
«Это всего лишь дом, Краснов».
— Всего лишь дом, — повторил он вслух, разглядывая девушку у воды.
Тонкая, изящная, она походила в своем милом платьице и двумя длинными косами на нежный цветок, что цвел пышным бутоном на её лодыжке. И Пашке, в отличие от Кэти, не нужны были ответы, чтобы понять значение этой татуировки. Лилия — так звали её маму.
«Желания кататься туда-сюда нет».
Неужели это сказала она? Разве последние годы настолько её изменили?
Или…он её изменил? Еще три года назад. Когда бросил ту, которую любил, справляться в одиночку с невыразимым горем.
Тогда ему восемнадцатилетнему казалось, что так будет лучше. Лучше для него, для Кэти, для карьеры. Лучше, чем оставаться рядом, живым напоминанием их ошибки. Лучше, чем видеть ненависть в Катиных глазах. Сейчас же, в свои двадцать один, Краснов понял, что он просто трусливо сбежал, спрятавшись за необходимостью раскручивать группу.
Выигрыш в главном музыкальном ток-шоу страны еще не делал их звездами. Победителей быстро забывали, и нужно было ковать пока горячо. Совесть заглушили гитарные риффы, боль и сожаления выместились в строчках новых песен, а любовь…
Если он смог оставить её тогда — то и любви никакой не было.
Тем временем у ног Кати приземлилась красная фризби. Паша, словно завороженный, впитывал каждый шаг девушки: движения — плавные, неспешные, будто в танце; качнувшуюся темную прядь волос у виска; взмах юбки, которую на миг приподнял ветер, позволяя рассмотреть округлые бедра и острые коленки; и улыбку — легкую, невесомую, словно тот же ветер у её ног. Это завораживало. Пленяло. И убивало… Хотя, казалось бы, что тут такого? Ну, наклонилась она за игрушкой. Ну, улыбнулась она хозяину черной псины. Подумаешь! Вот только в груди отчего-то жгло, и смотреть дальше было невыносимо…
Скрипнув зубами, парень вновь растянулся на клетчатом пледе, разглядывая мощные дубовые ветви над собой. Хотя, хотелось сорваться с места и бежать. Так, чтобы легкие горели, и каждый последующий вдох причинял адскую боль.
Так, чтобы не думать о ней.
Две недели. Премьера англоязычного сингла и съемки клипа, многочисленные интервью заграницей на телешоу и радио, подготовка к предстоящему шоу. Краснов был загружен настолько, что моментами даже забывал поесть. Но в конце очередного тяжелого дня, стоило голове коснуться подушки, вместо сна приходили мысли.
О ней.
Теперь всё было о ней: люди, слова, мелодии, рифмы, аккорды…
Две недели Краснов гнал от себя навязчивые образы прошлого. Но как только самолет приземлился в родном уже городе — сдался. Не заезжая домой он оставил сумку опешившему кузену, что встречал его в аэропорту и, захватив из машины плед, направился к знакомому общежитию.